ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Как правило, журналисты не комментируют собственные публикации, но в данном случае, думаю, продолжение темы того, что было в 90-х и чего стране удалось добиться за эти годы, – вполне оправдано.
Толчком послужил ряд встреч, которые произошли в конце ноября в Москве на первом медиафоруме этнических и региональных СМИ России, куда пригласили и меня. Как-то поздно вечером после напряжённого дня работы на семинарах, сессиях, тематических площадках, разговорилась с двумя коллегами – Ахмадом* из Дагестана и Каилёй* из Казани. Ахмад – аварец, Каиля – татарка, но удивительным образом их рассказы, воспоминания о 90-х были на одну и ту же тему, о которой сегодня уже несколько позабыли. А зря. Об этом надо помнить. Речь идёт о лагерях боевиков, в которых готовили новых бойцов для военизированных отрядов бандформирований.
«Я ЧУТЬ НЕ СТАЛ БОЕВИКОМ»
- Я не скрываю своего прошлого, о нём отлично знают и в МВД, и в ФСБ, - так начал рассказ Ахмад. – В пятнадцать лет я попал в лагерь, где готовили боевиков. Нас было несколько десятков человек, я самый младший, выжили после войн только двое.
Это было страшное время. Середина 90-х годов, война в Чечне, а мы, аварцы, хоть никогда не были близки чеченцам, точнее, мы извечные враги, но в случае войн с русскими всегда воевали вместе, народы Кавказа заодно. Жить тогда было тяжело, промышленность, экономика, всё разваливалось. Старая идеология исчезла, а на её место пришли новые идеи – сепаратизм, злость на Россию и активный возврат, если можно так сказать, к религии. А для подростка, сама понимаешь, это очень благодатная среда, когда он может почувствовать себя наравне со взрослыми.
В лагере, это я сейчас понимаю, нас обрабатывали очень умело, работали настоящие специалисты. Представь, подходит к тебе, пацану, мужик и говорит: «Я вижу – ты воин, ты будешь командиром». И вот пацан командует взрослыми мужчинами, по его команде они совершают марш-броски, тренируются в поле, стреляют. И всё без возражений. Конечно, дух захватывает от того, какой ты умный и сильный!
А к другому подходят, говорят, мол, ты самый умный – будешь аналитиком. Вот тебе карты, точки, блокпосты, наши силы – решай, где и когда совершить захват.
Режим был очень жёстким, много тренировались, учились стрелять, работать с боеприпасами, питались так себе, спали в спартанских условиях, но все были равны, никаких привилегий командирам – это, конечно, подкупало.
И главное, каждый должен был за день выполнить особое задание – порассуждать, подумать сам с собой, а затем доложить командиру, что не так в стране. Сначала получалось не очень хорошо, а затем понемногу втягивались. Несправедливая жизнь стала? Да, вон деда Расула обидели. Русские плохие люди – конечно! У тёти Патимат двоих сыновей убили.
И так день за днём. Мы вспоминали все обиды за века, и настоящие, и мнимые. В конце концов, так втянулся в процесс, что только плохое видел и помнил.
На моё счастье, повоевать я не успел. Сначала надо было отцу помогать, а потом и война закончилась. Затем пришло время оглянуться назад, подумать о будущем, и я, честно, восславил Аллаха, который не допустил меня в отряд боевиков.
Понемногу стала налаживаться мирная жизнь. Прекратили стрелять в Чечне, и это, безусловно, заслуга великого Ахмата Кадырова. Он много сделал для установления мира в Чечне. А то, что не успел, продолжил его сын – Рамзан Кадыров. И мы на Кавказе это ценим очень высоко. И это говорю я – аварец.
У вас, в центральной России, Сибири, быть может, далеко не все понимают реальные заслуги Кадырова, но мы-то здесь видим, какой он навёл порядок. Вы часто судите по чеченцам, видя их поведение у себя в регионах, но не зная, что в Чечне они таких бы выходок не могли себе позволить. Там очень строго с воспитанием. Другое дело, что нарушителей законов рода выгоняют из республики, они едут в другие города России и там показывают себя и свой народ не с лучшей стороны.
И то, что сегодня бывшие боевики стали совершенно законопослушными людьми, что они живут мирной жизнью, работают, растят детей, любят Россию – это тоже правда.
Я бы ни за что не хотел вновь попасть в прошлое. И сейчас задача – каждого из нас, сделать так, чтобы не допустить возврата к развалу страны, к войнам и бандам. Хочу, чтобы мои дети жили в мирной стране, спокойно учились, работали.
ЛАГЕРЯ БЫЛИ ВЕЗДЕ
- Мой брат был подростком, когда попал в такой лагерь боевиков, - продолжила тему Каиля. – Ему было лет 15 или 16, когда предложили поехать в летний лагерь, где, мол, он смог бы больше узнать об исламе, нашей культуре, вере. Отец отпустил брата. Причём, лагерь был устроен не где-то на Кавказе, а под Самарой!
Внешне всё выглядело вполне прилично – строгая дисциплина, много физических упражнений, походы, умение выживать в полевых условиях, рассказы о религии. А недели через две отец узнал, что это был не просто обычный летний спортивный лагерь с оттенком религиозного воспитания, а настоящий отряд подготовки боевиков-сепаратистов, которые, как бы во имя Аллаха, хотели разъединения страны. Обучение вели специалисты, подготовленные в турецком медресе.
И хотя мой отец - верующий мусульманин, который всегда соблюдал законы ислама, но он ещё был партийным человеком, для него коммунистическая партия, идеология, целостность Советского Союза значили больше, чем вера. Так что, узнав подробности про лагерь, он тут же поехал и забрал сына оттуда. А потом довольно долго говорил с ним, объяснял, что нельзя верить всей той чуши, что несли в отряде «наставники».
Честно, мне страшно сейчас вспоминать то время, конечно, я рада, что беды не произошло. Но мы так близко к ней были.
Сейчас практически не сталкиваемся с межнациональной рознью, даже те конфликты, что есть, скорее на бытовом уровне, чем на национальном. А ведь в 90-х совершенно серьёзно шёл разговор о том, что Татарстану надо жить отдельно от России. И ведь не только там были такие идеи. Но я, татарка, не представляю себя вне нашей страны. Ведь мы с русскими живём вместе уже столько веков, и развести нас по разным квартирам - то же самое, что разделить семью.
ЧЕЧНЯ ВРЕМЁН КАДЫРОВА
В рамках первого медиафорума этнических и региональных СМИ России также довелось познакомиться с первым заместителем главного редактора - редакционным директором газеты «Вечерняя Москва» Алексеем Белянчевым. Он стал победителем конкурса «СМИротворец» в 2016-м году за свою публикацию «Сын». Признаюсь, не так часто удаётся увидеть в прессе материалы столь высокого уровня – и по художественным достоинствам, и по фактологии.
В двух словах: в «Сыне» рассказ идёт о парне, который всю свою сознательную жизнь, мягко скажем, не любил кавказцев. В том числе благодаря конфликтному наследию 90-х. Но в 30 с лишним лет узнал, что его отец – чеченец. И вместе с журналистом отправился в Чечню, чтобы встретиться с семьей.
Знаковые слова говорят в публикации чеченцы:
— Как ты уже знаешь, — повторяет Увайс, — мы выросли в семье муллы. Но отец никогда не призывал носить полумесяц «наружу». Тем более так относиться к чеченским традициям, нашим «адатам». Когда в начале девяностых возвращались первые ученики из саудовских медресе и духовных университетов, вдруг что-то начало переворачиваться. Они начали командовать стариками, хотя это грех. Очень большой грех! А что происходило на проповедях в молельных комнатах?! Некоторые «новые проповедники» так трактовали традиционный ислам, что нам, выросшим в доме священника, и не снилось! А что происходило после этих проповедей в головах молодых ребят, многие из которых даже не смогли в «лихие» времена закончить обычную школу. Остались без работы и без каких-либо перспектив... Хорошо, что появился Рамзан Кадыров. Он, конечно, жесткий. Но по-другому у нас нельзя. И что он большие мечети строит — тоже правильно. По крайней мере, народ будет знать, что там не запудрят мозги ваххабиты и экстремисты...
На правах старшего в разговор возвращается Магомед:
— Да, Рамзан жесткий. Но он справедливый. Сейчас любой скажет ему спасибо! Прежде всего потому, что стало безопасно. Сегодня вечером, если захочешь, можешь пройти по улице и постучаться в любой дом. Попроситься на ночлег. Тебе нигде не откажут. Несмотря на то, что ты — русский. Накормят и дадут переночевать. Сможешь так сделать в Подмосковье? Спасибо еще и потому, что после почти пятнадцати лет бардака и войн старикам стали регулярно выплачивать пенсии, бюджетникам и госслужащим — зарплаты. И что пьяниц по телевизору показывают как обезьян. И что он сам пять лет потратил, чтобы примирить «кровников». Конечно, бывает, он «перегибает», не без этого. Я не хотел бы ему льстить. Но за сделанное Рамзану народ благодарен. Я сам знаю, что здесь по-другому не получится, — мне тоже пришлось работать на руководящей должности. Всякое бывало... Что же до «московских чеченцев»?... До тех, которые закон там нарушают... Многие из них как раз «изгнанники». Изгнанные родными за нарушение законов здесь.
— И мы ведь станем за Россию, если шакалы придут, — снова аккуратно поддерживает беседу Увайс. — Не сомневайся, грудью встанем. Вот только долго ли продержимся. Много их, одурманенных. Тем более что после сбитого бомбардировщика и введенных санкций у Эрдогана велик соблазн пропустить через Турцию полчища игиловских варваров. Грузины вряд ли встанут насмерть. Поэтому первые на пути — мы. Конечно, и осетины, и ингуши, и кабарда. Но у тех своего Рамзана пока нет... Как хочется без войны дожить! Без большой и малой. Да что я тебе говорю, ты же здесь был, и многое сам видел, когда «полыхало»...
Мнения читателей
Валентина
Мельникова, писатель:
- Господи, из какой ямы мы выкарабкались!
Надо чаще об этом писать и сравнивать.
Помню, как пустели улицы к 8 часам. Зато вылезала пацанва в черных ватниках с белыми черепами на спине, в ботинках «огурцах». И группами тусовались возле «Победы», гостиниц «Абакан» и «Хакасия». Идешь мимо них и с жизнью прощаешься.
А как-то в узком проходе между железнодорожной больницей и школой № 9 на меня напала стая пацанов лет 12 - 13. Зимой, в 10 утра. Вокруг никого. Отбивалась тяжелой веткой, которая попалась под руки. А у них были заточки. К счастью, подошли три парня железнодорожника и пинками разогнали эту стаю.
Ещё помню, как нам на работу должны были в счет зарплаты по мешку муки привезти. А у меня дикая боль. И точно знаю, что аппендицит. Терпела, потому что мог этот мешок пропасть только так. Четыре часа ждала, затем доставила муку домой, и - в больницу. И сразу на стол!
Надежда Сертакова,
журналист:
- У меня такие жесткие схемы взаимозачетов по рекламе были! Сама диву даюсь. Денег же совсем не было. Редакция была должна абаканским теплосетям, теплосети – «Хакасэнерго», «Хакасэнерго» соглашались на статусную рекламу. Это простой тройной зачёт.
А когда зарплату получали тортами от «Сластены»?!
Ольга Турбина, учитель:
- А мне две бутылки водки «Золотое кольцо», пачку турецкого зеленого немолодого кофе и двухсотграммовую банку томатной пасты на зарплату дали. Я помню, всю ночь проплакала и не знала, что с этим делать. И своим маленьким тогда детям не могла объяснить, почему эти орешки есть нельзя.
А ещё мужу давали пряники, такие деревянные, что я до сих пор пряники никакие не ем.
Ольга Мешкова, предприниматель:
- Не могу вспомнить, в какой редакции работала в конце 90-х, но в зарплате тогда был мешок туалетной бумаги.
Подготовила Валентина Корзунова
(псевдоним СОСНОВСКАЯ)
«ЧР» № 100 от 19 декабря 2017г.
