Как правило, когда говорят о Великой Отечественной войне, рассказывают суровые и героические истории военных будней, что и вполне понятно.
А между тем в войну была масса интересных, увлекательных, смешных историй - и это тоже часть жизни! Недаром практически в каждом военном дневнике, каждой книге мемуаров встречается немало удивительных, смешных, а то и загадочных историй. Ими-то мы и поделимся сегодня с вами.
ТОЛЬКО ДЛЯ СЦЕНАРИЯ, В ЖИЗНИ НЕ БЫВАЕТ!
Это история из воспоминаний дважды Героя Советского Союза, лётчика-бомбардировщика Василия Сергеевича Ефремова. Она просто просится к экранизации, настолько невероятны переплетения судьбы и случайны совпадения. Между тем всё это было в реальности.
На фото: Василий Ефремов
Итак. Первые дни войны, Центральная Украина. Немцы наступают, в последний момент советские офицеры успели эвакуировать семьи, а женился Ефремов только весной, жена ждёт ребёнка. Как уехали, куда? Не знает – война. Надеется, что поехала к его родителям в Сталинград, он сам оттуда, до армии работал на заводе.
Осень 1941-го. Время напряжённое, машин не хватает, потери большие, работы очень много. За два месяца боев лётчик совершил вылетов больше, чем за год мирного времени. А ведь каждый вылет – это риск, это бой, это напряжение нервов. А тут ещё и полная неизвестность о семье – живы ли?!
Лето 1942-го. Полк направляют под Сталинград. Ефремову выпал шанс попасть в город, заскочил к родителям – и радость, они живы, с ними жена и почти годовалая дочь, которую лётчик впервые увидел. Но встреча очень краткая, утром в бой.
Следующий раз Василию Сергеевичу только в феврале 1943 удалось ещё раз попасть в родной город. Уже после победы над нацистами, пленения фельдмаршала Паулюса. Освобождённый от врагов Сталинград – это счастье, но, увы, единственное. Дом разбомблен немцами. Соседка рассказала, что мать умерла, отец, жена и дочь ушли неизвестно куда.
1944 год. Лётчики полка помогают освободить Украину, Крым. Воюют в небе над Севастополем, Херсонесом. Тяжело сейчас читать про: «Освободили Авдеевку. Волноваха наша! Макеевка у нас! В Артёмовск вошли наши войска!»…
После освобождения Севастополя у Ефремова и друзей выдался свободный день: пошли лётчики посмотреть город. Где-то по пути встретили колонну пленных немцев. Вдруг видят, один немец с чайником, о чём-то просит охранника. Тот даёт разрешение, пленный бежит к лётчикам и жестами показывает: хлеба не найдётся, а я вам чайник отдам? Лётчики отдают весь хлеб, что был с собой, пленный в ответ оставляет на дороге старый чайник. Офицеры ему кричат, мол, забери, нам не надо! Но пленный уже в строю.
Один из лётчиков поднимает чайник и читает на обратной стороне ручки нацарапанные слова: Сергей Иванович Ефремов. Так зовут отца Василия Ефремова. Сложно поверить в совпадение! Офицеры быстро отправляются в лагерь военнопленных, просят позвать того пленного, что встретился на дороге. Немца приводят, и он рассказывает, что год назад на Украине под каким-то селом встретил русского старика, который просил дать хлеба в обмен на чайник. Немец дал, обмен состоялся.
Василий Ефремов не верит в чудо, однако название села знакомо – там жили родители жены!
Лётчик посылает запросы – неужели родные нашлись?! Через некоторое время приходит ответ от жены: «Да, мы тут, и твой отец, и дочь, и мои родители». Судя по косвенным словам жены, живут плохо, голодно. Лётчик отослал свой аттестат, финансисты быстро решили проблему. Василий Ефремов особо это подчеркнул в воспоминаниях, что в тяжёлейших военных условиях даже такие небольшие дела финансовые организации решали очень быстро!
РЕАЛЬНЫЙ АНЕКДОТ!
Психологи, врачи давно заметили, что лучше всего справляются со стрессами люди, обладающие чувством юмора. Ведь смех помогает снизить накал нервного переживания. Потому-то и в военное время, и после войны появилось множество анекдотов, посвящённых битвам, немцам, полицаям, советским солдатам и хитроумным выходам из сложных положений. Однако на войне всякое случалось, и порой реальные истории были гораздо удивительнее, да и смешнее выдуманных.
На фото: в центре Алексей Фёдоров
У бывшего командира партизанского отряда дважды Героя Советского Союза, до войны работавшего первым секретарём Черниговского обкома партии Алексея Фёдорова в воспоминаниях есть такой эпизод, привести его хочу по оригиналу. Маленькая предыстория: середина декабря 1941 года, партизаны узнали, что Красная армия погнала немцев от Москвы, и отряды отправились по деревням рассказывать об этом местному населению. Ведь люди в оккупации жили без источников информации – не было ни радио, ни газет, ничего. И только листовки партизан и подпольщиков хоть как-то позволяли узнавать, что происходит за линией фронта.
«В селе Чуровичи, куда заскочила группа во главе с Дружининым, сперва все шло хорошо. Люди поздравляли друг друга. Кто-то даже заиграл на гармошке, и группа запела: «Страна моя, Москва моя - ты самая любимая!» И вдруг раздался выстрел. Все насторожились. Партизаны залегли, чтобы принять бой, местные девчата убежали в огороды. Минуты три спустя в той стороне, где стреляли, заголосила баба. Прибежали оттуда ребята, хохочут:
- Староста застрелился! Услышал, что Красная Армия наступает, решил, верно, что в селе уже передовые части. Схватил пистолет - и пулю в лоб. Это его жена голосит.
Позже всех вернулся в лагерь Попудренко. Он со своей группой был в Радомке. Только вошли в село, видят - в большой хате светятся огни. А так как знали, что в селе нет ни мадьяр, ни немцев, отправились к хате. Попудренко отослал всех, приказав идти дальше, будить народ, а сам рванул дверь, сорвал засов и вошел. Видит - сидят хлопцы, человек восемь. Вскочили с лавок, вытаращили на него очи и молчат.
- Товарищи! - закричал Николай Никитич. - Красная Армия гонит немцев вовсю! Под Москвой легло пять вражеских дивизий, наступление продолжается, ур-ра, товарищи!
Хлопцы очень робко пробормотали:
- Ура...
- Ну, некогда мне тут с вами, - сказал Попудренко и отправился по другим хатам.
Потом собрали митинг. Но видит Попудренко - нет тех хлопцев, что в хате за ним «ура» повторяли. Спрашивает колхозников:
- Где, мол, такие-то? - Описывает: - Старшой у них с усами и папаха на голове.
Отвечают ему:
- Местных у нас таких усатых нема. Це инструктор из районного управления полиции. Он тут вербует и учит молодых полицаев. То у них совещание было. Они, по причине партизанской опасности, все больше ночами совещаются.
Разозлился ужасно Попудренко:
- Не может быть. Этот усатый за мной всех громче кричал!
- Так вы, - отвечают ему, - на себя взгляните: пять гранат на поясе, автомат на плече, в руке маузер... Увидишь такого дядю, не то что ура, караул закричишь!
- За мной! - скомандовал Попудренко своим партизанам и бегом к той хате. - Закидаем, - кричит, - гадов гранатами!
Но в хате уже темно, и гады все расползлись.
Когда рассказ был закончен, Попудренко покачал головой и сокрушенно сказал:
- Не хватает нам, товарищи, бдительности!»
ВОЙНА ВОЙНОЙ, НО ЛОШАДИ-ТО ПРИ ЧЁМ!
Если кто-то из читателей интересуется историей Великой Отечественной войны, действиями партизанских отрядов и соединений, да и просто больше хочет узнать о работе настоящих коммунистов и руководителей того времени, настоятельно рекомендую взять в библиотеке тетралогию Алексея Фёдорова «Подпольный обком действует». Отличные книги, написанные отличным языком с массой интересных фактов и, что немаловажно, с самоиронией. Хоть и был Алексей Фёдорович первым секретарём обкома и командиром большого партизанского отряда, а незабронзовел, умел посмеяться над собой. Немногие из нынешних властителей и политиков способны на такое – всё больше царственные позы и взоры небожителей.
Но бог с ними, современными политиками, вернёмся на 80 лет назад.
Представьте.
Зима, в лесу партизаны, задача - рвать железную дорогу, чтобы не пропустить эшелоны к фронту. И, надо сказать, делают это очень успешно. Половину времени немцы дорогу ремонтируют, а не пускают по ней составы.
Охраняют дорогу венгерские гусары, соответственно, на лошадях. Но лошадям же корм нужен! А стога сена стоят рядом с лесом и партизаны стреляют по гусарам, когда те к ним приближаются.
Словом, отощали кони. Гусары страдают - верные друзья на грани гибели! И написали партизанам послание:
«Партизаны! Люди воюют - это их дело. Но при чём тут лошади? Не надо обстреливать мадьяр, когда идут за сеном. Давайте так: вы нас не замечайте, и мы вас не будем замечать».
Партизаны подумали и решили рискнуть - пустили гусар к сену. На следующий день стали подбираться к железке, патрули гусар тут же. Но! Патрулировать патрулируют, а партизан в упор не замечают. Вот вообще. Те чуть не под копытами коней пробираются, а гусары - ну никак не видят партизан!
В общем, лошади были рады. Партизаны тоже. А гусары... им, наверное, просто надоело воевать. В начале войны они не были такими уж благостными.
УМЕТЬ ЛЮБИТЬ И БЫТЬ МИЛОСЕРДНЫМИ
В мемуарах военной лётчицы, воюющей на ночном бомбардировщике У-2, одной из знаменитых «ночных ведьм» Ирины Дрягиной есть такая история. Ещё в предвоенные годы как-то брат подобрал маленького, блохастого и грязного котёнка, принёс домой. Мама отмыла малыша, вылечила и потом много лет кот жил в семье.
«В то не очень-то богатое для семьи время мы никогда не уничтожали народившихся котят и щенков, им всегда находилось место в рабочих семьях. Дети росли от этого добрыми и дружными» - пишет Ирина Дрягина.
В блокаду Ленинграда многие люди до последнего момента делились со своими питомцами крохами хлеба, а как только немцев отогнали от города и установилась связь с Большой землёй, среди ленинградцев начался настоящий бум – где найти котёнка или щенка! Ещё было голодно и холодно, но желание иметь маленького пушистого друга возобладало. Известный поэт, переживший всю блокаду Ленинграда, Вера Инбер в дневниках писала, как за кота люди отдавали дачу!
У Алексея Фёдорова тоже есть примечательная история о любви и милосердии.
Украина, 1942 год, оккупированный городок, в доме царит фашистский командир, охраняют его две немецкие овчарки. Прежние хозяева дома - мать, отец и две дочери живут в кухне. В город на конях влетают партизаны, начинается бой, на этой волне украинец сцепился с немцем, собаки пытаются помочь своему хозяину, старшая дочь стреляет в собак и фашиста. Проходит несколько часов, всё успокаивается, и родные видят, что дочка на улице перевязывает выжившую немецкую овчарку. Ту самую, что недавно рвала зубами её саму…
Собаку потом назвали Динка. Она осталась со своими новыми людьми и жила ещё долго.
ПОДУМАЕШЬ, ДВОРНЯГА
Вообще, во фронтовых дневниках истории о животных встречаются часто. Не забыть историю о дружбе лётчика-истребителя, Героя Советского Союза Василия Голубева. Во время ожесточённых боёв под Ленинградом, где лётчикам серьёзно доставалось от коллег из люфтваффе, в землянке, где жил Голубев, вдруг появился маленький мышонок. Боевой командир приютил зверушку и назвал Василием Ивановичем.
«Приходя в комнату, я приносил ему кусочек сухарика. И зверек, как мне казалось, всегда встречал меня радостно. Мышонок прыгал на стол и ждал, когда я положу сухарик или кусочек галеты. Он грыз свой паек спокойно, прижимая его лапками, посматривал на меня своими глазками-бусинками. Когда я садился писать за стол, он переходил на подоконник. Туда приходилось перекладывать и угощение. Утолив аппетит, Василий Иванович залезал по свисавшему проводу на репродуктор и оттуда наблюдал за каждым моим движением, не обращая внимания на музыку и голоса, раздававшиеся возле него.
Когда я смотрел на этого крошечного зверька, на душе у меня становилось легче».
У другого лётчика – тоже Героя Советского Союза Василия Емельяненко, летавшего всю войну на штурмовике ИЛ-2, есть своя «собачья» история.
1943 год. Однажды в полк штурмовиков стрелки привели худую, облезшую дворнягу. Кто-то улыбнулся пополнению, кто-то игнорировал. Только старшина, завстоловой заявил:
- Нечисть придётся убрать!
– С каких это пор собаку стали нечистью звать? – взвился воздушный стрелок Васильев, которого в полку звали Батей.
– Так с нее же шерсть лезет… В блюдо кому попадет, – от вас же жалоба поступит…
– Следи-ка лучше, старшина, за своей шерстью! – рявкнул на старшину Васильев.
Рыжая, так назвали дворнягу, была хоть истощена до предела, но оказалась очень интеллигентной собакой. Еду не хватала, ждала, когда покормят. И выбрала себе в хозяина стрелка Николая Наумова.
«…Рыжая быстро усвоила наши аэродромные порядки: на полосе приземления, где никому находиться не полагалось, она не появлялась; вдогонку за выруливавшим на старт самолетом Наумова не пускалась и под вращающийся винт штурмовика не лезла. Зато свой экипаж она каждый раз провожала в боевой полет и встречала не так, как мы. Вместе с Наумовым и летчиком Паповым она шла от командного пункта к их самолету. Пока летчик со стрелком надевали парашюты, Рыжая усаживалась поблизости на задние лапы и, задрав острую морду, призывно лаяла. После взлета она продолжала сидеть на прежнем месте: терпеливо ожидала возвращения «своего» самолета. Когда же по аэродрому рулил возвратившийся самолет, собака преображалась: носилась по кругу, закладывая крутые «виражи», делала невероятные прыжки и кульбиты, радостно взвизгивала».
Однажды, когда самолёты ушли на штурмовку, Рыжая вдруг начала нервничать, скулила, взвизгивала… Вернулся ИЛ-2, из отсека достали еле живого Наумова, вскоре он умер. Две недели искали Рыжую, она пропала, бросив своих двоих щенков. Только потом догадались стрелки сходить на могилу Николая Наумова. На ней лежала мёртвая Рыжая…
А судьба щенков собаки была удивительной. За Дутиком специально из соседней части прилетел Герой Советского Союза Василий Федоренко и Владимир Истрашкин во главе со своим боевым комиссаром-летчиком Александром Журавлевым. Слёзно просили штурмовиков подарить им щенка. Так маленький пёс стал жить с истребителями.
На фото: Болтик и Константин Аверьянов
А второго щенка взял себе будущий Герой Советского Союза Константин Аверьянов.
«Боевое крещение Болтик получил на полевом аэродроме у хутора Трактового. Тогда он слетал с Аверьяновым через Керченский пролив в Крым штурмовать противника у горы Митридат и потом не раз еще летал. Сколько всего боевых вылетов было на счету у Болтика, никто, кроме Аверьянова, не знал, но нам часто приходилось видеть, как после приземления из кабины штурмовика № 13 первым прыгал из кабины на крыло, а с крыла на землю черный песик с белыми лапками. Он мчался к ближайшему пеньку или кустику и, постояв там бочком, стремглав возвращался к своему командиру экипажа.
На фото: Болтик и Константин Аверьянов
Многие считали, что полеты с собакой – это блажь летчика, но Аверьянов нас убеждал, что Болтик сигнализирует об опасности, которую летчик сам еще не замечает.
– Если тычется мордой в ногу – значит, надо маневрировать: где-то есть разрывы зениток, которых я не вижу, а может быть, и «мессер» подкрадывается сзади.
Вездесущие корреспонденты осаждали Аверьянова:
– А нет ли в этом суеверия, что с собакой летаете?
– Разное болтают, а я на все это плевал с бреющего полета!..
Герой Советского Союза Константин Аверьянов после войны служил за пределами Родины. За ним по пятам ходил уже «списанный» с летной работы Болтик».
К сожалению, в интернете нет фотографии Николая Наумова и Рыжей, зато есть фото Болтика и Аверьянова. Больше того, в 2005 году в Дмитрове, где лётчик жил и учился, установили памятник лётчику и его верному Болтику.
БОЛЬШЕ ЖИЗНИ
Когда рассказывают о жителях блокадного Ленинграда, их мужестве и стойкости, порой говорят о том, что в самые голодные времена сотрудники институтов спасали элитное зерно, семена, картофель. Люди умирали, но берегли для потомков достижения селекционеров.
Нам нынешним сложно представить, какой силой духа нужно было обладать, чтобы совершать такие поступки. Впрочем, приходилось слышать мнение, мол, так это учёные берегли, обычные бы люди съели – жизнь дороже.
Как бы не так! Есть ещё одна страница из жизни блокадного Ленинграда, о которой говорят очень редко. Но именно эта страница ярко показывает – какие люди жили в то время, какое воспитание было!
Напомню, в блокаду почти отсутствовала не только пища, но и свет, тепло. Электричество в дома не подавали, про центральное отопление тоже пришлось забыть. В «буржуйках» жгли книги и газеты, мебель и полы, разбирали заборы и пустующие дома. Но! Никогда не рубили живые деревья.
Ольга Берггольц – поэтесса, прозаик и военный журналист, прошедшая всю блокаду, пишет: «Мы не украшали его в годы войны, не сажали новых деревьев, хотя тщательно хранили старые и, замерзая, не позволяли никому срубать ни одного дерева в наших парках и садах, чтобы обогреться».
В «Блокадном дневнике» Веры Инбер есть такой эпизод – во время штурма города:
«Одной нашей танковой группе, преследуемой с воздуха, нужно было укрытие.
Танки были уже у ворот Ботанического сада. Теснясь, они входили в него. Еще немного - и началась бы гибель драгоценных деревьев, таких, например, как знаменитый черный осокорь, посаженный еще Петром.
Навстречу опасности кинулся Тихомиров. Начальник колонны не желал ничего слушать: танки шли вперед. Тихомиров крикнул:
- Двести лет растили этот сад, а вы погубите его в несколько минут!
Эта фраза отрезвила командира. Видимо, представив себе эти двести долгих лет, он задержался на мгновение. А задержаться во время наступления - значит, отступить.
Обернувшись к своим танкистам, командир скомандовал:
- Давайте назад. Позиция не подходит.
И танки отошли: стали вдоль Невки, под свисающими поверх ограды ветвями деревьев».
Перечитывая дневники, воспоминания блокадников, всё думаю - как же много зависит от идеологии, от людей, которые стоят во главе города, завода, района... В то невероятно трудное время умели беречь и хранить деревья, защищать и любить животных. А сейчас, когда жизнь налажена, увы, всё больше видим обратное.
«ЭМОЧКА»
В военной литературе много удивительных историй из жизни лётчиков и артиллеристов, моряков и пехотинцев, врачей и связистов. Но не так часто писали о военных водителях-адъютантах. Мол, ну о них-то что? Возили и возили начальство, хлебная должность!..
А ведь среди них были настоящие герои, и люди, влюблённые в свои штабные машины, не меньше, чем другие водители – в боевые.
Примечательную историю рассказал дважды Герой Советского Союза, лётчик-истребитель Владимир Лавриненков.
Итак, осень 1941 года, в осаждённой Одессе небо прикрывают остатки истребительно-авиационного полка Льва Шестакова. Взлетают прямо из города, кто знает Одессу – тот поймёт суровость условий.
«Последний аэродром - в Аркадии, у бывшего артиллерийского училища. С помощью горожан снесли часть парка, некоторые дома, убрали трамвайные линии. Получилось поле длиной 800 и шириной 600 метров. Вокруг - город. Такого военного аэродрома никто из авиаторов еще никогда не видел».
У Шестакова новый водитель – фамилия, по военным временам, так себе – Погорелый. Ну это кому погорелый, а кому и ПОГОРЕЛЫЙ!
Прибыл он в полк со своей новенькой белоснежной «эмочкой» прямо из-под Днепропетровска. Нюанс – в Одессу приехал, когда войска вермахта с суши уже блокировали город. Как прорвался – неведомо…
Наступает время эвакуации войск из осаждённой Одессы. Всем пешим полка приказано уходить на корабли и морем на базу.
С заявлением: «Фиг вам, а не «эмочка!» Машину бросает последний шофер…» Погорелый остаётся в Одессе… и вскоре появляется с легковушкой в Севастополе, куда эвакуировали полк. Договорился с рыбаками, помогли переправить.
Проходит время, новая эвакуация – теперь под Керчь. Севастополь почти окружён. Переправа через реку, столпились люди, машины, грузы. А тут массированные налёты «юнкерсов». Словом, не до «эмочки».
Ага, сейчас…
«Эмочку не брошу!» - заявляет Погорелый и, несмотря на бомбёжки, подвозит на машине к передовой снаряды и гранаты для бойцов. Атака наземная отбита, самолёты ушли, к ночи переправа возобновляется, за доблесть и помощь «эмочку» торжественно переправляют на другой берег.
Не раз Погорелый выручал свою «эмочку» от гибели, лечил её, холил и лелеял. И что? А то, что Победу они вместе встретили в Берлине в мае 1945 года.
Вот такая любовь и дружба…
Удивительно, но сохранилась даже фотография легендарной «эмочки» с именем Одесса! В таком виде она и дефилировала по Унтер-ден-Линден.
БАЙКИ ИЗ СКЛЕПА
Как правило, когда в фильмах показывают войну, то и командиры, и солдаты живут в землянках, в лучшем случае – в деревянных домах.
Максимум, встречаются истории из жизни подпольщиков, которые использовали для жилья заброшенные здания. Конечно, известны одесские катакомбы. Меньше знают о том, как почти два года скрывались в катакомбах Инкермана севастопольские подпольщики, партизаны и красноармейцы.
В одной из моих любимых книг о войне – дилогии «Сталь и шлак» Владимира Попова, книге художественной, но основанной на реальных событиях, рассказывается, как подпольщики много месяцев жили и работали в старых коммуникациях Енакиевского металлургического завода.
А при чём тут «байки из склепа»?
А при том, что именно в склепах Петровского кладбища в Кронштадте жили лётчики, техники, механики и т.д.
4 гвардейского ИАП (истребительный авиаполк - прим.ред.). Был даже именной индивидуальный склеп! Вот так-то!
Об этом очень ярко пишет замечательный лётчик-ас Василий Голубев в своих воспоминаниях.
«Все же немцы заставили нас углубить землянки и даже забираться в старые купеческие склепы на Петровском кладбище. Склепы оказались самым надежным и прочным жильем. Каменные стены, двойные двери да еще тамбур задерживали не только взрывную волну, но и глушили разрывы.
На фото: к сожалению найти в интернете склепы Петровского кладбища не удалось, это склеп с белгородского некрополя, но, думаю, что на Петровском были примерно такие склепы. И в таких каменных мешках жили в войну лётчики.
Вначале жить в эти склепы шли наиболее смелые, а потом, когда несколько снарядов попало в деревянные домики, землянки, желающих стало больше. Пришлось и самый большой склеп, в котором находились останки родовитого кронштадтского купца, переделать в общежитие для девушек, работавших в столовой и на узле связи.
Над склепом стояла башенка, тоже прочное монолитное сооружение, получившее наименование «женская часовня».
- Как говорится, мертвым помирать, а живым жить да еще воевать... - философски заметил инженер Николай Метальников, который оборудовал для себя индивидуальный склеп и назвал его «ЛИ-1», что означало «люкс инженера 1-й». Крест с этого склепа вместе с чугунной плитой, весивший, очевидно, с полтонны, Метальников оттащил автокраном в глубину кладбища и, устав от трудов, завалился спать. Но его многочисленные друзья-шутники не спали, притащили крест с плитой обратно, установили на свое место и начертали эпитафию: «Здесь покоится наш друг купец Николай Метальников».
Разозлившись на остряков, Метальников оттащил крест на другой конец погоста, но утром он вновь оказался над склепом.
Куда бы ни прятал Метальников злополучный крест, его водворяли на прежнее место.
Ночью с 22 на 23 октября, когда я дежурил у самолета, ко мне подошел Метальников и с унылым видом сказал:
- Товарищ заместитель командира полка, я с жалобой к вам. Разрешите обратиться. Выживают меня из моей землянки, все время кто-то ставит крест надо мной и надпись. А в другую землянку мне нельзя, несподручно. Здесь я рядом с эскадрильей, возле самолетов.
По правде сказать, этот случай меня и рассмешил, и порадовал: раз люди шутят, значит, оправились от пережитого. И я сказал инженеру:
- А зачем тебе, Николай Иванович, таскаться с крестом? Пусть стоит, хлеба же не просит? А на дощечке, назло шутникам напиши: «Дурак-таскает, умный - почивает».
ПАМЯТЬ
Сейчас в преддверии Дня Победы много говорят о Великой Отечественной войне. Рассказывают о героических поступках и подвигах. Но всё же, чтобы лучше понимать людей того времени, надо знать и обычные истории повседневной жизни. Ведь именно они формировали их характер и настрой, в конечном счёте – привели к Победе. И помнить об этом надо не только к знаменательным датам. Ведь если бы не люди того времени – большинства из нас вовсе бы никогда не родилось, жители России нацистам были не нужны.
Дневники читала Валентина КОРЗУНОВА,
фото из открытых источников