Минувшей осенью довелось мне побывать в Москве, попасть на выставку «Россия», пройти по площадкам знаменитого 75-го павильона. Сказать, что регионы поражали творческим подходом при оформлении своих площадок – не сказать ничего. Каждый край, область, республика старались показать самые главные достижения. И только в зале А две площадки удивляли минимализмом, практически пустые, без компьютерных эффектов и прочих современных технологий.
Луганск и Донецк.
Здесь не найти туристических карт-схем, красочных буклетов с достопримечательностями регионов. Зато есть луганская газета, публикации которой посвящены восстановлению сёл и городов, продолжающимся обстрелам со стороны ВСУ и мечтой о мирном времени. На площадке Донбасса установлена скромная металлическая роза. Первая реакция – к чему бы это? Затем вспоминаешь, что некогда, в советские ещё времена, Донецк называли городом миллиона роз. Подходишь ближе и видишь – роза-то особая: у подножия сложены осколки снарядов, патроны, пулемётная лента…
- Донецк по праву считается шахтёрской столицей России, - доносится голос экскурсовода, к которому за разъяснениями обратились очередные гости выставки. – В нашем городе было построено много замечательных предприятий, работали театры и вузы, но после обстрелов украинскими военными многие объекты разрушены…
- Господи, а ведь там на самом деле стреляют! – вдруг ахает женщина. – По телевизору, конечно, слышала об этом, но как-то не понимала, что это всё всерьёз. Что там на самом деле убивают…
ВСТРЕЧА В СИБИРИ
В том и беда, что очень многие из нас до сих пор слабо понимают – на западе нашей страны развёрнуты настоящие боевые действия. И обстрелы, про которые говорят журналисты ЦТ, не фейк, не выдумка телередакторов – это реальность.
В августе этого года мне довелось познакомиться с коллегой из Луганска Оксаной Чигриной. Общение с ней позволило ответить на часть вопросов – как же так получилось, что ещё вчера братская республика вдруг стал злейшим врагом России, но попутно появились новые вопросы.
Надо сказать, что Оксана – особый журналист. Конечно, в ДНР и ЛНР все люди рискуют оказаться под обстрелом, но Оксана из тех корреспондентов, кто нередко бывает на переднем крае. Не понаслышке знает, что такое прятаться в балке от вражеских пуль и снарядов, что такое видеть, как мать хоронит убитого ребёнка. При этом она настаивает:
- Я не военкор, я просто пишу о войне.
Высокая, сухощавая, с шапкой вьющихся и почти седых волос. А ведь Оксане немногим больше сорока…
- У меня два дня рождения, - говорит Оксана Чигрина, - первое обычное, когда родилась, второе – 2 июня, когда выжила после авиаудара по Луганску. Тогда утром я увидела первый седой локон в своих волосах. Вплоть до февраля прошлого года так и было, но затем вся шевелюра стала седой. Ведь выезды на фиксации (в Луганске работают группы по розыску захоронений жертв украинской агрессии, их идентификации и увековечению памяти, в рамках пятого этапа работ начали извлечение останков жертв агрессии ВСУ. Оксана - участник таких групп - прим.автора), общение с родственниками погибших просто так не проходят. Знаешь, удивляет, что нередко нас не слышат не только те, кто на Украине. В России тоже немало людей, кто не понимает, что у нас происходит, не верит, ведётся на украинскую пропаганду. В том числе журналисты. Не раз я пыталась убеждать, доказывать, а потом перестала, ну не слышит человек!
ФИКСАЦИЯ
Запись Оксаны Чигриной.
26 июля 2022 года.
Это был очень нужный рабочий день
Межведомственная рабочая группа извлекла из стихийного захоронения в Рубежном останки двух детей.
Впервые полевой командой Межведомственной рабочей группы по розыску захоронений жертв украинской агрессии, их идентификации и увековечению памяти были извлечены тела детей, похороненных в стихийном захоронении. Кристине и Вениамину Акользиным было 11 и 10 лет. Они учились в одном классе и большую часть времени проводили вместе…
Супруг Валентины уточнил, что огонь велся с территории города, которую в марте еще контролировали украинские боевики - направление военкомата или железнодорожного вокзала.
Всего полевой командой Межведомственной рабочей группы в Рубежном за один день были извлечены останки 10 мирных жителей города.
- За четыре месяца по всему городу образовалось большое количество стихийных захоронений. Многие из них находятся рядом с объектами социального значения. Для того чтобы нормализовалась жизнь, необходимо привести в порядок и эту сферу жизнедеятельности, - рассказала советник Главы ЛНР Анна Сорока.
Работы ведутся в присутствии следователей Генпрокуратуры и МВД для соблюдения всех процессуальных норм.
КАК ЖЕ ТАК СЛУЧИЛОСЬ?
- Оксана, нам издалека сложно понять, что происходило на Украине все годы, после разрушения Советского Союза. Но вы-то были на месте. Как же так вышло, что вчерашние братья, а для многих россиян это в самом деле так, мы имеем родных, живущих на Украине, вдруг стали совсем не братьями?
- Когда был Майдан, многие восприняли его очень хорошо. Чем их купили? Я не знаю. Но это большей частью были люди старшего поколения. У меня среди знакомых были такие упоротые, что чуть ли не до проклятий доходило, когда спорили, как писать «на Украине» или «в Украине». И эти люди такими же остались спустя все годы, начиная с 2013. Так что есть, конечно, пакостники.
У нас был случай. Когда село освободили, бабка вынесла пацанам воды попить – итог: восемь двухсотых. Она их чем-то отравила. Есть такие истории, увы. Но если люди такие, то это с оранжевого Майдана.
Понимаешь, когда люди даже не пытаются разобраться, что и как, когда человек не то что не вникал в смысл Минских соглашений, а даже и не слышал про них, о чём можно говорить? А ведь для нас на протяжении 8 лет Минские переговоры были нашей жизнью, нашей смертью.
Но, с другой стороны, для большинства из нас Россия – это Родина.
Были моменты, когда наши отступали, и тогда гражданские подходили к солдатам, брали за руку и задавали страшный вопрос: «А вы нас бросите?» Это страшно смотреть в глаза, в которых обречённость.
Как-то у нас была ротация в Троицком районе. Женщина подумала, что россияне уходят, так она была готова под колёса машин ложиться, чтобы они не уходили.
Немалую роль в промывке мозгов сыграли на Украине СМИ. Даже не так – именно они сыграли главную роль, естественно после тех технологов, которые ими руководили. На протяжении всех лет, после развала Советского Союза, информационная повестка центральных украинских СМИ формировалась следующим образом: во Львовской области, скажем, пашут хлеб, детки танцуют, бабушки вяжут носочки. В Луганской и Донецкой областях уголовщина, убийства, аварии, криминал и т.д. И такая повестка на протяжении 30 лет, плюс проходила мягкая украинизация, но, к счастью, у нас она прошла не до конца. Я говорю о Луганске.
У нас люди всё равно на подсознательном уровне очень сильно ей сопротивлялись, и они продолжали ей сопротивляться даже в тех регионах, которые были оккупированы ВСУ в 2014 году. Когда начали заезжать в освобождённые города, люди рассказывали, что украинское телевидение они просто не смотрели принципиально. Потому что, говорят, включаю и слышу, что они меня поливают грязью. У них настолько это сохранилось, что они уже даже не думали, что они показывают Рубежному, Северо-Донецку и т.д.
Даже их хвалёный телеканал «Дон» не смог переломить ситуацию и превратился в какой-то цирк шапито, а не телеканал, который вообще не понятно кому и что пытался доказать. Его вроде бы создали для таких, как я, но у нас его почти не смотрели и не показывали. А люди, которые 8 лет прожили под ними, они ведь тоже не поддались той пропаганде. Потому что характер такой, потому что всё-таки у нас промышленный регион, а он предполагает довольно высокий уровень развития – у нас много людей с высшим образованием, людей думающих, анализирующих. Нас ещё в школе учили анализировать и делать выводы.
- Я могу понять, почему Львов клюнул на особый путь. Но почему повёлся Харьков?! Он же почти наш!
- Мне очень жаль, что у Харькова не получилось дотянуть сопротивление в 2014 году. То, что вышло у Луганска и Донецка, у них нет. Но скажу, что у них гораздо серьёзнее сработало СБУ, чем у нас. Спустя годы мы анализируем и приходим к выводу, что, по всей видимости, в Луганске совершенно сознательно активистам позволили захватить здание СБУ, чтобы люди получили доступ к оружию, смогли организовать начало антитеррористической операции. В Харькове же активистов нужно было подавить, потому что если из повиновения Киеву выйдут сразу три немаленькие области, то им бы уже было тяжелее с нами тягаться.
Мы общались с ребятами, харьковскими активистами, их просто запугали. Мы говорили с серьёзными антимайданщиками, и они рассказывали, что в первую очередь запугали руководителей антимайдана, поэтому харьковское сопротивление захлебнулось.
Всё же, на мой взгляд, большинство людей в Харькове остались нашими, русскими людьми. Просто им очень страшно. А это на самом деле страшно, когда на тебя наводят оружие, когда угрожают расправой твоей семье. Кто-то выдерживает, кто-то нет.
ФИКСАЦИЯ
Запись Оксаны Чигриной.
17 июня 2022г.
Не страшно умереть. Страшно жить бессмысленно и бесполезно.
За 8 лет можно забыть многое, но 17 июня застрял в памяти навечно. Гибель Игоря Корнелюка и Антона Волошина (журналисты ВГТРК, погибшие от обстрела ВСУ, - прим.автора) – это не только трагедия. Своей смертью они сделали больше, чем сотни, а то и тысячи человек за всю жизнь.
Мы будем помнить вас всегда, парни! Спасибо!
ДОНЕЦКИЙ ХАРАКТЕР
- Я с детства помню Украину и вижу, как она менялась с конца 80-х годов, даже наши русские регионы всё больше поддавались украинской пропаганде. Читала киевского академика, историка Петра Толочко и удивлялась – неужели на Украине его не слышат, не понимают, что происходит?
- Это результат мягкой украинизации. Я на своём примере расскажу. Никогда гривну не могла назвать гривной, это слово для меня было невкусное что ли. Я его всё рублём называла. И это нормально было, никого не смущало. Но потом мне мои же близкие люди спустя годы стали делать замечания и говорить, мол, ты же украинка, ты же на Украине живёшь! Что за рубль?
А я всегда себя считала ребёнком Советского Союза и завидовала маме, у которой в паспорте стояла в графе национальность – русская. Никто мне это в голову не вбивал, мы росли с этим сознанием. Никогда не отворачивались от России. Она мне вообще всегда нравилась, и политики в России были как-то лучше, и вообще. Наши политики мне всегда казались какими-то бестолочами.
Так что мы не отворачивались от России, другое дело, что нас от неё отворачивали искусственно. Если кто-то где-то говорил, что Луганск, Донецк - это Украина, то мы были не согласны. Если бы у меня кто-то спросил, кем я себя считаю, то ответила бы – что я русская. Однако у нас никто не спрашивал.
Украина делает только одно – всё время врёт, врёт и врёт. Причём она уже забыла, что врала позавчера, и продолжает на это наворачивать новую ложь. И когда-нибудь она саму себя укусит за хвост этой ложью.
Нужно говорить правду, какие мы есть. Младенцев мы не едим, ежи у меня по кварталу толпами бегают, мы их так и не сварили, голубей тоже, как собак нерезанных. А ведь что только по украинским СМИ о нас не рассказывают!
- Да, мне харьковские приятели рассказывали, как русские танки детские сады переезжали, снарядами разбивали школы и больницы.
- Ну да, только при этом у них нет ни одного очевидца и свидетеля, ни одного документального подтверждения. А у нас таких очевидцев – масса, и мы их показываем, они рассказывают о том, что творят вэсэушники.
И что ещё украинцы пытаются сделать – они постоянно хотят вынудить Россию оправдываться.
Один раз у них это получилось, помните, когда была история с малазийским Боингом. Но потом мы стали делать так, чтобы не Россия оправдывалась, а Украина доказала, что это не она расстреливает детские сады, школы, бьёт по мирным жителям. Что не она обстреляла 22 июня из самолёта центр Луганска, 2 июля не она ударила по станице Луганская, где потом мы нашли десять обугленных человек, и среди них пятилетнего ребёнка. Пусть они доказывают, что не они стреляли. Так что на нас мы стрелки не даём переводить и оправдываться за чужие грехи не собираемся.
- Часто мы не верим ЦТ, не верим словам, а где правда?
- Правда у каждого перед глазами, другое дело, что не все хотят её видеть. А это тяжело, в голове не укладывается, что один человек стреляет по другому.
Чтобы понять – нужно желать узнать правду, послушать разные мнения, почитать, посмотреть, конечно, лучше услышать очевидцев событий. Когда мы выезжаем, например, на фиксацию обстрелов, то в первую очередь общаемся с очевидцами. С людьми, к которым в огород или в окно прилетели снаряды или осколки. И люди ведь чётко говорят - с какой стороны идёт огонь.
Со мной не раз пытались спорить в комментариях, мол, откуда мы знаем, с какой стороны стреляли? Может, это русские? Но когда ты восемь лет слышал, как стреляют, ты же понимаешь, с какой стороны идёт шум, откуда прилетают снаряды, с какой стороны стреляет гаубица. Кстати, и что стреляет именно гаубица ты тоже начинаешь понимать. Даже не смотря на то, что ты девочка и вообще неземное создание.
И когда очевидцы рассказывают, что традиционно со станции Сентяновка выезжает БТР и начинает просто поливать веером посёлок Голубовское, то вопросов уже не возникает. Это люди местные, и они прекрасно понимают и знают, откуда и кто стреляет.
ФИКСАЦИЯ
Запись Оксаны Чигриной
26 мая 2022г.
Все мы видели кадры из одесского дома профсоюзов. Они всегда вызывают какое-то особенное чувство страха, отчаяния, сочувствия.
Никогда бы не подумала, что придется увидеть подобное воочию.
Такой смерти не пожелаешь даже самому заклятому врагу.
В ЛНР ведется следствие по факту массовой гибели подопечных дома-интерната…
С 5 марта украинские боевики заняли помещение интерната, в котором продолжали жить старики и лежачие инвалиды. По словам подопечных, они просили военных организовать эвакуацию, но получили отказ. Также в здании были организованы огневые точки.
В результате начавшегося в доме-интернате пожара заживо сгорели подопечные, которые не могли самостоятельно выбраться из помещения.
- Нами обнаружены останки минимум 35 человек. Это то, что видно на поверхности, - сказала Первый замминистра иностранных дел, руководитель ОО «Мемориал: не забудем, не простим!» Анна Сорока. - Это не просто преступление геноцида, это преступление против человечности!
С ВРАГОМ НЕЛЬЗЯ ЗАИГРЫВАТЬ
- Часто говорят, что Россия умеет выигрывать войны обычные, но проигрывает информационные…
- Не соглашусь. И противник, и мы используем всего-то навсего по одной вещи – мы стараемся говорить правду, противник льёт ложь. Так вот, правда всегда одна, а ложь безгранична, но когда-нибудь она начинает играть против тебя. И они заигрываются. Мы уже столько раз их за язык ловили. Они врут и врут. И на самом деле, это и будет проигрышем. Выигрывает тот, кто говорит правду. И это не слабость, напротив – это сила.
Убеждена, с врагом нельзя заигрывать, ни в коем случае. Некоторые телеканалы и некоторые деятели в России, на большой земле, пытаются с ними заигрывать, но этого категорически нельзя делать. Уже и так доигрались, хватит. Своих нужно поддерживать и правду говорить.
- У Юлии Друниной были стихи, в которых строчки: кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне. Вы не раз были на передовой, под обстрелами, как боролись со страхом?
- Конечно, это страшно! Есть у меня история про разные носки.
Наши девчонки, когда едут на «передок», собираются, как правило, спонтанно. Но обязательно с собой хороший комплект белья, нормальные носки – всё, можно ехать. Почему хорошее бельё? Так всякое может быть, и погибнуть реально. Как в морге в драном лежать? Стыдно же будет! Девочки всегда девочками остаются…
Как-то поехали мы вот так внезапно в апреле на фиксацию в посёлок Фрунзе. И нарушили технику безопасности. Колонны просто встали на месте, которое уже восемь лет простреливается ВСУ. У нас водитель в трёх улицах заблудился. Сидим в машине, а начальник пошёл узнать, куда ехать. И вдруг чувствую, от пяток у меня начинает подниматься дикая паника, никогда такой не было. Я диктофон застегнула в кармане, фотоаппарат к себе прижала. Третий удар сердца – бух, прямо над нами снаряд пролетает, я к двери рывком и бегом. Не знала, что так бегать умею! В балке повалялись, пока обстрел не закончился, вэсэушникам надоело стрелять. Они с беспилотника нас считали, стали обстреливать. Если б мы ещё дольше постояли, то они стали бы прицельно уже стрелять.
Ну, всё закончилось, мы выползли, приехали в Луганск. Думаю, надо быстрее домой к родителям, а то они же сейчас в новостях увидят про обстрел, волноваться начнут. Снимаю кроссовки и не понимаю – что не так? Потом дошло – а носки-то я разные надела! Утром в спешке собиралась и как-то так вышло. Вижу я эти разные носки и понимаю – не судьба была умереть, как в разных-то погибать!
Поведение людей разное было. Помню момент, обстреляли посёлок, у бабушки развалило хату и погиб поросёнок Борька. Бабушка посмотрела на разрушенный дом и сказала: «Ну, что ж теперь…». Но подошла к загончику, где жил Борька, и зарыдала.
Понимаете, ценность для всех нас не в домах, не в продуктах в холодильнике, а именно в каких-то эмоциях, чувствах к живым. У кого-то погибали собаки, у кого-то ранения получали телята, и люди больше горевали от гибели своих животных, чем от разрушенных домов, пропавших вещей.
Каждый раз думаешь, что вот уже всё, что эмоций не осталось, все вышибло огнём, а нет – живы эмоции.
ФИКСАЦИЯ
Запись Оксаны Чигриной
14 апреля 2022г.
Я - журналист. И это моя война
На войне быстро взрослеют, не только дети, но и те, кому далеко за 18 лет. Война удивительная вещь - она вскрывает людей, словно давно затупившийся консервный нож жестяные банки, являя миру истинную сущность человека и оставляя рваные края.
Я ничего не буду говорить сегодня Украине. Время слов ушло. Вместо слов сейчас говорят орудия.
Сегодня я буду говорить с Первомайском, Луганском, Донецким, Голубовским, Фрунзе… Мы с вами очень сильно изменились за эти 8 лет. Кто-то стал смелее, отважнее, а кто-то принципиальнее и жестче. Нас объединяет одно: мы с вами понесли колоссальные невосполнимые потери, и это сделало нас человечнее.
Сегодня, спустя 8 лет после объявления Украиной «антитеррористической операции», наступает ее финал и, по сути, ликвидируются истинные террористы из «правого сектора», «азова», «айдара» (запрещены и признаны террористическими в РФ, - прим.автора). Наверное, это должно нас радовать (неправильное, конечно, слово). Но оглядываясь на 8 лет назад, понимаешь, что за столько времени украинского военного террора чувства выжгло огнем артиллерии. Остались лишь ярость и пустота.
ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ
- Вы привезли с собой из Луганска книгу «Расстрелянное детство Донбасса». Это страшные свидетельства против властей Украины – ваша книга, Аллея ангелов в Донецке.
- К сожалению, это уже второе издание, дополненное. С 2014 по 2021 в Луганской республике погибли 35 детей. Кажется, что это не так много, ведь в годы Великой Отечественной войны погибло гораздо больше людей. Но мы все учились в школе, и представьте, средний класс это как раз 35 человек, а теперь представьте – в живых из них не осталось никого. Всех убили. Это мало? Или всё же много?...
На сегодня в ЛНР погибшими числится 63 ребёнка, поэтому мы были вынуждены дополнить издание, кроме этого, ещё продолжили книгу второй частью – она называется «Азбука на линии фронта», она состоит из моих журналистских статей, и в ней мы рассказываем, как жили, росли, учились под миномётным огнём, под страхом результатов Минских переговоров наши дети. Мы продолжили тему и поехали посмотреть, как сейчас живётся этим детям. И вы не представляете, как они счастливы в посёлках Донецкий, Голубовский, что теперь они ездят в школу, и водитель не останавливается где-то в непонятных местах, чтобы переждать обстрел. Они просто спокойно едут в школу, спокойно учатся и спокойно возвращаются домой.
Один из материалов назывался «А как это – жить без войны?» Вопрос задала десятилетняя девочка своей маме. В 2014 году ей было два года, и что такое жить не в военное время, она просто-напросто не знала. Ребёнок думал, что мама родилась, когда уже шла война. И девочка попросила рассказать, как это – жить без войны.
И таких историй много. С одной стороны кажется, что они житейские, и мы уже спокойно относимся к пуле, попавшей в окно. Но на самом деле, каждая такая пуля могла убить человека, каждый осколок мог убить ребёнка в посёлке.
И ведь было такое, что ВСУ непонятно как стреляли по посёлкам, просто пуляли в небо веером. Мы предполагали, что они там обдолбанные, под наркотой, пьяные, и потом наши версии подтвердились, когда вэсэушники попадали в плен и рассказывали, что у них происходило. Некоторые говорили о том, что получали от начальников приказ целенаправленно вести хаотичный обстрел. То есть это просто обстрелы ради запугивания, а не для уничтожения военных сил противника, как говорят украинские военные начальники.
Еще до 2014-2015 гг. на Украине стали пытаться уничтожить русскость, и это всё вылилось в то, что они решили её уничтожить полностью. Но наши не испугались. Люди оставались без домов, теряли имущество, но при этом они утверждают и будут утверждать, что их просто так голыми руками не возьмёшь. Это донбасский характер, где все русские скрепы заложены в крови, и наш главный девиз можно обозначить именно этими словами: нас не возьмёшь. Нас не победить, это мы победим.
- И ваше будущее связано именно с Россией?
- Только так! Мы и есть Россия!
Конечно, всё непросто. У нас есть друзья, родные на той стороне. Порой мы встречаемся, разговариваем, но понимание далеко не всегда происходит. Они считают, что Россия напала на Украину, а Донецк и Луганск обстреливали свои войска, российские. Но мы-то тоже не идиоты, мы живём, видим и знаем, откуда выстрелы.
С Украиной мы жить не будем, это без вариантов. Люди… те, кто не сможет с нами, пусть уходят туда, где им комфортнее. Но никакой больше пятой колонны мы у себя не потерпим. Слишком дорого заплатили. Убитые люди, дети, разрушенные города и сёла – это не забывается и не прощается.
Я думаю, что после войны жизнь довольно быстро войдёт в прежнее русло. Мы соскучились по мирной жизни, и мало у кого есть желание раз за разом пережёвывать то, что было с нами. Конечно, она не будет прежней жизнью, особенно у тех, кто потерял своих близких. Для пацанов, которые получили увечья. Но те, кто помогал фронту, продолжат помогать своим соседям. Остальное всё срастётся.
Валентина КОРЗУНОВА,
фото автора и из архива Оксаны Чигриной
«ЧР» № 96 от 12 декабря 2023г.