Меня вырастила бабушка. Это она научила меня печь бисквит в шесть лет, ухаживать за курами, собирать лекарственные травы, писать стихи и любить газеты.
Комсомолка 30-х. Так она себя называла. Не знаю, была ли крещена, крестила ли мою маму. Наверное, да. Но никогда никаких икон и крестиков в нашем доме я не видела. Впрочем, была одна тайная молитва, слов которой не знаю. Её бабушка писала ушком новой иголки на маленьком листочке бумаги, а потом, свернув его в несколько раз, зашивала в одежду детям, отправлявшимся в дальнюю дорогу.
Бабушка была знатной рассказчицей, я заслушивалась историями из её жизни. Одна из них, как работала приёмщицей золота на прииске. Сама она родом была из Новосибирска, а в замужестве попала в село Усинское Ермаковского района, что почти на границе с Тувой.
- Свёкор попался очень суровый, делилась она. - Такой кремень – сибирский охотник на соболей. (В нашем семейном архиве сохранилась единственная фотография, где он - высокий кряжистый мужик - держит связку соболиных шкурок). Его слово было нерушимо, никто перечить не смел.
И вот моя бабушка – красавица с косой до пояса, проводила мужа на фронт. Осталась с четырьмя детьми. Устроилась работать на прииск.
- Старатели сдавали золото, наши края были богаты на этот драгоценный металл. Однажды приходит мужчина, приносит самородок размером где-то 5 на 6 сантиметров. Это - редкая удача. Беру ступку, чтобы самородок потолочь – часто внутри самородка бывают другие породы. А он: «Красавица, не порти самородок, уж больно ладный!» Но не за красоту же мы золото принимаем, важен чистый вес. Мну его пестиком - золото-то оно - мягкое. Изнутри выходит черный шлак. В итоге вес самородка «съёживается» раза в три. Повесил нос старатель. А что делать, работа такая. Раз в неделю нужно было принятое золото в райцентр отвозить. Случилось так, что сопровождающий заболел. Села на коня и поехала с несколькими килограммами золота… Тайга глухая, страшно. Много тогда лихих людей в Саянах скрывалось. Еду, задумалась, и тут конь всхрапнул. Смотрю на склон, а он крутой, поросший молодыми кедрушками, два сапога 45 размера видятся неподалёку у деревца. Выше-то ничего не разглядеть. «Ну вот, Полина, смерть твоя пришла», – в голове мелькнуло. Не растерялась, как крикну: «Михайло, ты чего отстал, догоняй! И ружьё приготовь, конь храпит». Слышу – камушки посыпались, сапоги из поля зрения исчезли. Выдохнула, а сердце еще километра два из груди выпрыгивало.
- Бабуля, а почему ты ни одного ма-аленького кусочка золота не сохранила, чтобы нам показать. Хоть бы одним глазком глянуть, какое оно, золото?
В ответ на детские наивные вопросы она смеялась и гладила меня по голове:
- Нельзя, Маринка, это ж воровство!
Бабушку потеряла в пятом классе. Я очень любила маму, но бабушка для меня была всем миром. Невысокого росточка, худенькая, с копной седых волос, заколотой гребёнкой. И всегда при деле. Если не работала в огороде, то пекла пироги, варила наивкуснейшую кашу, бесконечно что-то шила, штопала, водила нас, внучек, за черёмухой к протоке Енисея. Жили мы тогда в Минусинске. Не знаю, сколько у неё было классов образования, но она живо интересовалась политическим моментом и выписывала все главные газеты страны. Любимая – газета «Труд». С неё-то и началась моя любовь к печатному слову.
Как мы читали газеты
Бабушка всегда выписывала газеты и журналы, несмотря на маленькую пенсию.
Почтальона ждали, словно праздник. Дядя Витя, младший бабушкин сын, ставший глухонемым в три года после укуса энцефалитного клеща, смастерил удивительный почтовый ящик – огромный, со стеклянной дверцей. Так что сразу было видно всю корреспонденцию. Залаял истошно в обед пёс на дворе – точно почтальонша (почему-то собаки остро реагируют на представителей этой профессии, говорят, что из-за запаха типографской краски). Я вихрем мчусь к почтовому ящику, несу кипу свежих газет. Первым делом бабуля выбирает «Труд». Газета большого формата – А2, теперь-то разбираюсь в этом, то есть страница в два раза больше, чем у «Черногорского рабочего». Этакое полотнище, чуть ли не с меня ростом. Раскрываю её на всю ширину рук. Бабушка говорит, что про политику попозже почитаем, «давай заглянем в последнюю колонку, что там интересного?» А интересного было много чего. До сих пор помню сообщение про обед космонавтов на орбите. Врезалось одно слово – «Пралине». Не поленилась, нашла в интернете сообщение за 1975 год:
«Этой ночью А. А. Леонов и В. Н. Кубасов угощали на «Союзе-19» своих американских коллег.
Состоялся совместный обед. Каждому астронавту был предложен набор блюд, согласованный еще во время предполетных тренировок.
Командир «Аполлона» Томас Стаффорд выбрал тогда борщ, индейку в желе, сыр «Янтарь», яблочно-клюквенную приправу, хлеб столовый, конфеты «Пралине» и яблочный сок.
Вэнс Бранд предпочел щи зеленые, антрекот, сыр «Янтарь», яблочно-клюквенную приправу, кекс «Столичный» и тоже яблочный сок. Дональд Слейтон остановил свой выбор на борще, карбонате, яблочно-клюквенной приправе, сыре «Рокфор», фруктовых палочках, рижском хлебе и яблочном соке.
Готовя полет, специалисты тщательно продумали рацион космонавтов. Он состоит из разнообразных натуральных консервированных продуктов, упакованных в алюминиевые тубы, жестяные банки и целлофановые пакеты.
Меню А. А. Леонова и В. Н. Кубасова составлено с учетом их вкусов. Калорийность суточного рациона питания на одного космонавта — до 3 тысяч калорий.
Для наших космонавтов составлено три меню, каждое из которых повторяется на четвертые сутки. Вот, например, меню третьих суток. Первый завтрак: мясной паштет, хлеб бородинский, конфеты «Пралине», кофе с молоком. Второй завтрак: крем из творога с черносмородиновым пюре, коврижка медовая. Обед: суп харчо, мясо куриное, хлеб столовый, чернослив с орехами. Ужин: пюре мясное, хлеб столовый, сыр «Российский».
После прочтения пристала к бабушке:
- Это что за конфеты, из чего делают?
- Ох, отстань, Маринка, - отмахивалась она, - почём знать, не пробовала.
Да, не было таких изысков в наших захолустных магазинчиках. Шоколадные медальки - большие и маленькие - украшали витрины да карамельки всевозможных сортов. А «Пралине» было чем-то из области космической фантастики.
Сегодня эти конфеты можно найти во многих магазинах. Покупаю иногда и вспоминаю обед космонавтов.
Уроки
Домашнее задание было для меня Дамокловым мечом. Сколько ни пиши в черновике, а в главной тетрадке обязательно появлялась ошибка. И тогда бабушка, отпустив нелестное замечание в мой адрес, вооружалась бритвочкой. Не «Джиллетом», конечно, обычной «Невой», и тщательно соскабливала ненужную букву. Иногда до дырки в листе. Это была катастрофа. Приходилось в тетрадке разгибать скрепки и вставлять чистые листы из другой тетради. Ну а мне, соответственно, переписывать всё задание заново. Время близилось к полуночи, пальцы немели, на глазах дрожали слёзы. А бабушка говорила:
- Не хочешь быть внимательна, отвечай за ошибки!
А ещё она внушала, что мозг всегда нужно тренировать. Куда бы мы ни шли (пешком ходили много, ведь не было такси, автобусов – не дождёшься), мне предлагалось поиграть в умножение. Это когда в уме умножаешь. Например, вначале легко – 22х2. Потом 22х22, потом 221х211, а в итоге 2211х1122. Хуже была только игра в деление.
Дорога в школу
Где бы я ни жила, школа всегда находилась далеко. Современные дети очень удивляются, когда узнают, что никто нас на машине не подвозил. Не было легковых машин у народа! И если опоздал на автобус или нужно пораньше – ноги в руки, и раз-два, раз- два. И в снег, и в зной, и в дождик проливной. В школу меня бабушка отвела один раз – на линейку в первый класс, чтобы дорогу показать. Дальше – сама. Но она всегда вставала раным-рано, чтобы приготовить завтрак и проводить. Если стояли морозы (ох, крепкими были), бабуля облачала меня в козью шубу с капюшоном, валенки с двумя носками из собачьей шерсти, заматывала шарфом, а в каждый карман клала по горячему варёному куриному яйцу, чтобы руки не мёрзли. Они же потом были и завтраком.
Про гербарий
Первое лекарственное растение бабуля показала мне в 6 лет. Она позвала на речку Минусинку метрах в трёхстах от нашей окраинной улицы, мутную такую речушку, прорезавшую город и впадающую в протоку Енисея.
- Вот это водяной перец, указала она на растение с узкими листьями и поникшими соцветиями в виде хвостика малинового цвета. – Он кровь останавливает. А вот это – череда, сорвала стебелёк с созревшими соцветиями. - Видишь, семена у неё с острыми крючками на кончиках. Её золотушной травой зовут. Она от этой болезни помогает и многие другие кожные заболевания лечит. Поэтому новорожденных купают в отваре череды. – Чуть подальше пастушья сумка растёт, вроде сорное растение, но очень полезное, у кого кровь жидкая, она сильно её сворачивает. Семена у неё на сумку похожи, приглядись, поэтому так и назвали…
И так интересно стало, что решила я лекарственные травы изучать. Тем более что в семейной библиотеке было два фолианта, в которых много чего о лекарственных растениях с медицинской точки зрения рассказывалось – о строении и сроках сбора, полезных свойствах. На долгое время эти книги стали моим любимым чтением. Каждый вечер мы садились рядышком на диван, бабушка что-то вязала, шила, штопала, а я вслух читала ей про ланцетовидные листья, колосовидные соцветия и мочковатые корневища.
- А давай, Маринка, гербарий делать, - предложила она.
- Зачем это?
- Чтобы ты точно знала, как и что выглядит.
Засушили мы всё, что только можно. С тех пор по ботанике у меня была твёрдая пятёрка.
Творчество
Несмотря на простое происхождение, бабушка была очень творческим человеком и всегда участвовала в жизни внучек.
К каждому празднику в школе проводили конкурс стенгазет. А внучек-то четверо! И тут мы доставали листы белого ватмана, гуашь, открытки и прочие материалы и начинали творить. К процессу всегда подключался дядя Витя, он был художником. Если стенгазета готовилась к Новому году, он рисовал Деда Мороза и Снегурочку, мы вместо снега клеили вату, бабушка скалкой мелко измельчала старые ёлочные игрушки, уложив их между толстым слоем старых газет, чтобы посыпать картину для красоты. Наши стенгазеты неизменно занимали первые места.
А ещё она писала стихи на листках из школьных тетрадок и складывала их под клеёнку кухонного стола, как и интересные вырезки из газет. До сих пор помню эти листки, исписанные чуть дрожащим старческим почерком. Но вот о чём они были… не помню.
Я давно повзрослела, но как жаль, что ушло наше доброе, мудрое старшее поколение. Иногда так хочется обнять хрупкие бабушкины плечи, взять её натруженную руку и просто сказать: «Как мне тебя не хватает!»
Марина ЗАДОРОЖНАЯ, фото из семейного архива
P.S. А какими были ваши бабушки? Расскажите, дорогие читатели.
«ЧР» № 86 от 9 ноября 2021г.