- Изенер, Анна Дмитриевна! – с этим хакасским приветствием в краеведческий зал центральной городской библиотеки заходит моложавая, улыбающаяся женщина.
- Изенер, Татьяна Константиновна! – отвечает статная хакаска в ярком национальном уборе. – К занятиям подготовились?
- Конечно! Почитала, в словарях посмотрела. Когда начнём?
ХРАНИ СВОИ КОРНИ
Так или почти так начинается каждое собрание клуба «Нанчылар». В переводе с хакасского это слово означает «друзья», и в клубе, которым уже четвёртый год руководит библиотекарь Анна Тортомашева, собираются близкие по духу и интересам люди. История и культура хакасов, их язык и обряды – всё интересно и близко для членов «Нанчылара».
- В клубе я уже года три, почти с самого начала, - говорит Галина Дмитриевна Кораблина. – Пришла в него потому, что мы же живём в Хакасии. У нас праздники хакасские проводят, там говорят на хакасском языке и чтобы хоть немного понимать, хочу знать сама. История культуры народа – это очень интересно. Жаль, что пандемия нам помешала, но стараемся хоть изредка собираться. Задания домашние выполняем. Анна Дмитриевна объясняет всё очень понятно, поправит, если ошибаемся. Все тянутся к ней. И она рассказывает о культуре, рассказывает обо всём – костюмах, кухне, обычаях.
Тем временем Анна Тортомашева разливает по чашкам травяной чай и проводит обряд сек-сек, то есть кормление духов. Это традиционный хакасский обряд, человек делится с духами земли пищей и напитками, как дань уважения и почтения.
- Друзья, нанчылар, попросим благословения у хакасской Земли, чтобы она была благосклонна и подарила нам хороший урожай, - произносит Анна Дмитриевна. – Напомню, что 22 апреля у хакасов праздник – поклонение хакасской земле «Чир Ине». Ровно через месяц после «Чал Пазы», когда по хакасскому календарю приходит Новый год. А сейчас предлагаю всем выпить чашку травяного чая.
Отмечу, что встречать гостя как минимум чаем – это древний хакасский обычай. Как только гость переступил порог, хозяйка тут же, ни о чём не спрашивая, наливает заваренный чабрец или другую душистую травку. Впрочем, в качестве напитка может быть айран. В деревнях его до сих пор делают по старым рецептам. В городе, увы, почти и забыли – как это, свежий айран.
- Не помню, в каком году, но нашей библиотеке к празднику «Тун Пайрам» дали задание – сделать айран, - улыбается Анна Тортомашева. - А я его сроду не делала. Мама готовила, я нет. А куда деваться, задачу поставили, надо выполнять. Походила, поспрашивала, почитала. И стали сами делать со Светланой Ивановной. То на рынок бегали, нужно же молоко деревенское, не магазинное, то между нашими домами. И вот мы его квасили, и такой замечательный айран получился – без комочков, ровный, вкусный, холодный. В общем, самой понравился. Но с ним очень много возни. Я тогда Вселенную просила – помоги, не дай опозориться! Дома мы редко делаем блюда хакасской кухни. Но бывает всё же варю суп, который дочь называет суп с резинками. Это из бараньего рубца. Делаю кашу потхы. Талкан покупаем, сама не готовлю, это очень долгий процесс.
В принципе в последние пару десятков лет можно говорить о некотором возрождении интереса к языкам, национальным культурам и традициям. Однако нередко это увлечение принимает поверхностные формы. Сакральные вещи профанируются, обычаи низводятся до упрощённого донельзя ритуала. Скажем, тот же обряд сек-сек – кормление духов, или «Хай Пазын» - повязывание чалома на священную берёзу или священную коновязь, когда на сосны, ели, тополя вяжут целые охапки чуть ли не простыней, губя тем самым деревья, а значит, обижая и оскорбляя тех самых духов, к кому обращаются с просьбой о помощи.
- Я, как хакаска, не очень хорошо отношусь к таким явлениям, говорит Анна Дмитриевна. - Потому что если есть обрядовая культура, то всё должно быть по правилам. Есть праздник – проводим обряды, как и должно быть, а не просто так. Кстати, хакасы, когда повязывали чалома на деревья, брали ленты только из очень легкого, а значит, непрочного ситца. Так что он довольно быстро становился трухой и не был обручем для ветвей. Ведь хакасы любят природу, она живая, и не могут допустить, чтобы просто так уничтожались деревья. Больше того, не на каждое растение можно вязать чалома. Если мы едем по дороге и видим сакральное место, где стоит коновязь, то нужно обязательно остановиться и совершить обряд, повязать ленточку. А просто так не делается. Раньше это очень тщательно соблюдалось. Сейчас как-то ослабло, больше искусственного.
Как вспоминает Анна Дмитриевна, когда она была маленькая, в деревне соблюдали многие старые обычаи. Сек-сек, «Хай Пазын», ходили к шаману и просили его камлать. Кстати, детей с малолетства учили правильно повязывать чалома, сегодня об этом мало уже кто помнит. И если вы остановитесь у сакральной берёзы, которых немало в Хакасии, особенно в Аскизском районе, запомните – никогда нельзя завязывать узел! Только обернуть ветку вдвое сложенной ситцевой ленточкой и концы пропустить в петлю. Затягивать нельзя, она должна висеть свободно.
- Не стоит смущаться или бояться, - говорит Анна Тортомашева, - нужно просвещать и хакасов, и русских, и людей других национальностей. Надо показывать и рассказывать, как необходимо правильно делать. Молодое поколение у нас старается помнить традиции и обычаи, но часто не знает и не умеет. Нужно им помогать.
ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЁМ
Заседания «Нанчылар» ничуть не похожи на привычные уроки и лекции, это лёгкое и непринуждённое общение за круглым столом, а то и на природе. И при этом концентрация передаваемых знаний – огромная. Примечательно, что на каждой встрече членов клуба ожидает масса открытий, подчас, весьма неожиданных.
- Сегодня мы с вами займёмся ономастикой, то есть изучением истории наших имён. Ну что, начинаем? – обращается Анна Дмитриевна к друзьям по клубу.
- Моё имя Татьяна имеет древнегреческое происхождение, оно означает «назначающая».
- Меня зовут Валентина, это латинское имя…
- Галина, тоже древнегреческое имя…
- Никогда не думала, что все русские имена, оказывается - нерусские, - слышится удивлённый возглас Елизаветы Александровны Чебодаевой. – А где же ваши имена?
Надо сказать, что в клубе «Нанчылар» занимаются люди разных национальностей, больше всего русских, а вот хакасы не так часто заходят на заседания. Появление настоящей хакаски Елизаветы Александровны Чебодаевой, отлично знающей родной язык и обряды, весьма обнадёжило Анну Тортомашеву, хорошо, когда рядом есть родной по культуре и языку человек.
- О, знали бы вы русские имена, - смеётся Татьяна Константиновна Кижапкина, - Щука, Заяц, Палка, ведь в древности по-разному называли детей.
Елизавета Александровна задумывается и несколько позже говорит мне:
- Интересно в клубе. Сколько лет живу, а значения имени своему никогда не придавала, а тут обратила внимание. Вижу сходные черты с русскими, есть отличие. У меня родители были верующие, православные, и они придавали значение именам. Раньше ребенок рождался, ему давали два имени – одно хакасское, другое русское. Бабушка рассказывала, когда мать родит, она смотрит по сторонам и, увидев что-то, так и называет ребенка. Так что хакасские имена были Уши, Серьги, Казанок – в общем, что увидит, так и назовут. Этим именем пользовались только в семье. А русское, второе имя уже было для остальных.
СНАЧАЛА СТАЛО ИНТЕРЕСНО
Клуб «Нанчылар» появился в библиотеке года четыре назад. Активные горожане и не менее активные читатели как-то вдруг пришли к выводу – им интересна история и культура Хакасии, и надо, чтобы о ней рассказывал и учил языку человек, который эти знания впитал, как говорится, с молоком матери. Так что кандидатуры лучше, чем Анна Тортомашева и не найти.
Анна Дмитриевна – сайгайка, родилась в деревне Кызлас Аскизского района и конечно, с детства росла в атмосфере хакасского языка, обрядов и песен, и одновременно с этим для неё родной становилась и русская культура.
- У нас Кызлас был многонациональный, и русские жили, и даже каракалпак был, в общем, кого только не было, - вспоминает она. - Но мы все общались и на русском, и на хакасском. Немцы у нас вообще без акцента говорили и знали язык отлично. А сейчас Кызлас тоже стал наполовину говорить только по-русски. А ведь это Аскизский район, центр, колыбель нашего народа и языка. Я училась в школе, и у нас было два параллельных класса: один хакасский, другой русский. Тот, который без изучения хакасского языка, был сборный, дети разных национальностей. А в хакасском классе был только один не хакас. Но в принципе, когда ты живёшь в такой среде, язык сам по себе учится. Мы же на улице разные были, а говорили на хакасском. А я вот живу в городе уже долго и приезжаю в деревню, разговариваю с родственниками и порой теряюсь, не могу вспомнить какое-то слово, сказать что-то. Практики нет, вот и итог. Мне проще сказать по-русски, не напрягаясь.
Потеря языка, интереса к нему уже давно волнует не только хакасов. Ведь в самом деле ещё не так давно традиции и обычаи сохраняли даже жители городов, не говоря уже о сёлах. В 50-х годах в свет вышла книга «Вадима Кожевникова» «Живая вода», в ней идёт речь о послевоенном строительстве в Хакасии, и при этом она буквально переполнена национальным колоритом. В то время национальные костюмы, родной язык были неотъемлемой частью хакасов. Сейчас, увы, редко встретишь человека, который бы знал язык.
Причин немало, начиная от нежелания молодёжи изучать «ненужный» язык, заканчивая системой подачи предмета. К примеру, пару-тройку лет назад в городе открыли курсы хакасского языка, занятия вёл профессиональный педагог, и вёл академически. Всё, как положено в школе – грамматика, орфография, домашние задания… А ведь ходили заниматься люди взрослые, у которых не было времени для того, чтобы ежедневно уделять языку час-другой. В итоге вскоре курсы закрылись.
ОБИДНО, ЧТО ЯЗЫК НЕ НУЖЕН
- Я родом из Аскизского района, села Усть-Таштып, а сейчас живу в Абакане, - рассказывает Елизавета Чебодаева. - В Сартаке родилась, это таёжная деревня, а в Усть-Таштыпе училась. С 1974 года жила в Абакане. Все предметы в начальной школе были на хакасском. В итоге я не умела говорить по-русски, и это была проблема. Когда сдавала экзамены в Абакане, то говорила преподавателям: по-хакасски я всё знаю, всё могу рассказать, а на русском нет, слов не хватает. До сих пор помню, как-то комендантша общежития меня спрашивает: «Лиза, ты куда пошла»? Отвечаю: «Носки мыть». И она меня учила, что носки не моют, а стирают. А сейчас наоборот, дети не знают родного языка. Своих детей учу, но они не очень хотят. Да и сама мало разговаривать стала.
Не так давно разговорилась с корреспондентом телеканала РТС Аскаром Артамоновым, надо сказать, что Аскар довольно хорошо знает родной язык, играет на национальных инструментах. И он тогда сказал:
- Беда в том, что в городе мы сами не говорим по-хакасски, как-то не нужно что ли. А вот, когда приезжаю в деревню, там да, перехожу на родной язык. Всё из семьи идёт, если дома говорят на хакасском, то и дети его будут знать. Другое дело, что родителям самим это не надо. И на кого тут обижаться?
Но возможно, что шанс на возрождение языка, культуры несут в себе именно такие клубы, как «Нанчылар»? Ведь сюда приходят не только взрослые ценители краеведения, иной раз они приводят с собой детей и внуков, те невольно приобщаются к новым знаниям, узнают как по-хакасски звучит то или иное слово, а потом пробуют использовать в обычной жизни.
- Жить в Хакасии и не знать хоть немного язык, культуру, думаю, неправильно, - поделилась мнением Татьяна Кижапкина. - Мы много ездим по Хакасии, на озёра, просто на природу, заезжаем на святой источник, в хакасские аалы, в магазины заходим, там хакасы работают, и когда ты здороваешься: «Изенер», они расплываются в улыбке. Перед Новым годом мы песни на хакасском языке пели, Анна Дмитриевна написала текст, раздала листочки, и это было здорово!
язык - это стержень
культуры
- Без языка, думаю, человек не совсем настоящий хакас, - задумчиво говорит Анна Тортомашева. - Пусть обличием хакас, знает даже обычаи, но не знает языка – это уже не то. Потому что язык – главная черта, которая даёт тебе культуру национальности. Стержень всего. Но я и сама какие-то вещи не знаю. Где-то в книге посмотрю, но не всегда нахожу. И тогда делаю по наитию. Это зов крови, память предков во мне живёт, она и говорит, как надо правильно. И не раз потом видела в других источниках, как нужно поступать – а я так и делала! Поэтому верю, что генетическая память предков передаётся. Молодая была – не очень история интересовала. А стукнуло лет 45 – и так захотелось больше знать о своём роде, культуре.
Человек, который любит свою культуру, всегда хочет поделиться с другими. Но как сделать, если другие не хотят? Если нет интереса?
Анна Дмитриевна вспоминает, как-то пару лет назад в Хакасии форум библиотекарей проходил в районе, под открытым небом. Было много различных встреч, круглых столов, других мероприятий, но больше всего запомнилось ночное выступление хайджи Вячеслава Кученова.
- Он играл хай, у меня прямо внутри мурашки бегали, - говорит Анна Тортомашева. - Что-то в душе переворачивалось. Видимо, есть особое в душе, что находит отклик, когда слышишь настоящее, родное, хакасское. Я тогда всю ночь бы сидела и слушала хай.
И этой любовью к языку, культуре своего народа, не показной и нарочитой, а искренней, Анна Дмитриевна щедро делится с членами «Нанчылар». Стоит только ей войти в зал или выйти на уличную площадку в национальном хакасском платье, которое еще лет сорок назад шила мама, как сразу тебя окутывает понимание – ты в Хакасии. С её тёплыми степями и пологими холмами, горной тайгой и бурными реками, богатой, умной и доброй культурой. И губы невольно шепчут:
- Изенер, Анна Дмитриевна.
Валентина КОРЗУНОВА, фото из архива автора
и клуба «Нанчылар»
«ЧР» № 56 от 27 июля 2021г.