Максим Олегович Максимов – врач-онколог высшей категории, кандидат медицинских наук, заместитель главврача по лечебной работе республиканского онкодиспансера, преподаватель (доцент кафедры) лечебного факультета ХГУ и просто молодой человек - ему 36 лет. Имеет, по решению компетентного жюри, звание «Гордость Хакасии».
В палате, которую он ведёт, сейчас находятся люди с опухолями лёгкого, печени, поджелудочной железы, желудка, оформляется в отделение (и вот-вот появится на втором этаже) мужчина с опухолью кишечника. Страшные диагнозы, строгая больница. Народу много, а привычного гвалта, который обычно появляется в очередях, нет.
В тридцатиградусный мороз здесь очень тепло, но съёживаешься.
- Как я могу вас не спросить, почему выбор пал на онкологию?
- Нормальный вопрос, коллеги тоже интересуются. И главврач, когда пришло время устраиваться на работу, а места в онкологии не оказалось, тоже пытал: «Почему так хочешь быть онкологом?» А я параллельно с учёбой подрабатывал в больницах Красноярска, помню, однажды в хирургию привезли мужчин с Красноярского алюминиевого завода, где на них вылился чан с горячим алюминием. Людей ошпарило, были ожоги тяжелейшей степени. Доктора делали всё возможное и невозможное, чтобы спасти людей, оказать им, испытывающим боль, муки, наиболее действенную помощь. Так вот, если сравнить, в каком состоянии эти пациенты поступили и как они чувствовали себя через несколько дней, я, что называется, глазам своим не верил, такой был прогресс. Этот случай впечатался не в память – в меня. Захотелось работать там, где непосредственно сталкиваешься с состояниями, угрожающими жизни, где можешь спасти.
К середине обучения практически не сомневался, что хочу быть хирургом. А на четвёртом курсе устроился работать медбратом в Красноярский онкологический диспансер, в торакальное отделение (отвечающее за операции на органах грудной клетки). Посмотрел, каких пациентов оперируют, каковы объёмы хирургического вмешательства. Некоторые ситуации казались безнадёжными, над людьми нависала смертельная опасность, но докторам удавалось продлить или подарить кому-то жизнь. После этого и принял решение работать именно онкологом. Только вот в Абаканский онкодиспансер «с наскока» попасть не получилось, однако договор на интернатуру со мной подписали. После интернатуры была работа в поликлинике, потом в стационаре и дальше, дальше. Так сложилось, что в диспансере катастрофически не хватало химиотерапевтов, какое-то время практиковал в этой области, не оставляя хирургическую практику.
На грани
- Несколько лет назад добавилась административная работа. Не мешает?
- Всегда была интересна, наряду с медициной экономика. Получилось, что пригодились оба диплома – и врача, и экономиста (второе образование получал очно-заочно). Хотя душа больше лежит к практике.
- Хирург в онкологии – самая крутая фигура?
- Не то что крутая, там есть свой антураж, адреналин, интерес. Операции в онкологии – одни из самых объёмных, нередко довольно сложные. Зато бывают поводы гордиться сделанным, когда пациенты, которые чувствовали себя отвратительно, ощущали безнадёжность, можно сказать, были на грани, радуются улучшению самочувствия и получают в распоряжение годы жизни.
- Высшая категория была присвоена в том числе благодаря кандидатской диссертации?
- Нет, для высшей категории учитываются стаж, опыт работы. А кандидатская – это научная деятельность, тема – по хирургическому лечению рака желудка. Кстати, когда ещё не было ни кандидатской, ни категории, имел счастье общаться с заведующим хирургическим торакальным отделением диспансера Геннадием Николаевичем Стрижаковым. На втором году моей практики он предложил по совместительству работать в медицинском колледже – преподавать онкологию.
Чтобы в точку
- Лишняя нагрузка!
- Да, но мне всегда бывает скучно заниматься чем-то одним, да и врачу постоянно надо быть в курсе происходящего в твоей области, нового. Поэтому расценил предложение как возможность самому что-то дополнительно почитать, глубже изучить. Уникально, когда и практикуешь, и продолжаешь освежать знания. При этом знания – это не что-то существующее само по себе, они в круговороте с практикой.
Плюс к тому, преподавание было совершенно новым для меня направлением, надо было умудриться так подать, донести знания, чтобы они не «пролились», попали в точку, были понятны, удобоваримы.
- Попадают? Какие они сегодня, студенты – медики, можно будет на них положиться в скором будущем как на потенциальных помощников?
- Часть ребят внушает доверие, надежда на них есть. Но в целом, в массе своей, всё меньше замечаю в студентах желания, энтузиазма, они меньше тратят сил на то, чтобы грызть эту профессию, заглядывать внутрь, любопытствовать. Большинство хочет сразу получать не то что хорошую, а большую зарплату, хотя как специалисты из себя еще мало что представляют. В свое время руководитель моей интернатуры Геннадий Николаевич Стрижаков сказал: «Если хочешь быть высокооплачиваемым специалистом, ты должен быть профессионалом в своем деле, чтобы люди искали, возможность именно к тебе попасть на прием». Мол, если станешь именно таким, всё у тебя будет хорошо. И я своему сыну-школьнику говорю то же самое – становись профи в том деле, которое выберешь, и жизнь удастся.
Ноу-хау - иммунотерапия
-Задам вопрос, на который, понимаю, ответа нет. И всё-таки, вы как человек думающий, много читающий, как для себя объясняете, что за зверь такой – онкология? Это механизм самоуничтожения или пружина, которая расправляется в определённом возрасте, или что ещё, почему на людей нападает этот враг, что мы ему сделали?
- Вопрос, в самом деле, философский… Каждая наша клетка запрограммирована на то, чтобы определённое время делиться, произвести потомство и умереть. Опухолевая же клетка теряет способность к программированной гибели. Она ведёт себя как бессмертная. А что бывает, когда возникает перенаселение? Не хватает ресурсов, возникают войны. То же самое – в организме. Когда в каком–то месте образуется большое количество клеток, возникает опухоль, которая требует постоянного питания, из-за этого и начинается катастрофа. Опухоль разрывается, начинает кровоточить, к тому же она ищет какие-то другие источники питания, появляются метастазы.
- Это что-то вроде генетической поломки?
- Пожалуй, да, нарушается механизм естественного течения жизненных процессов. Вообще, механизмов развития опухоли и ответов на опухоль много. Часть из них пытаются использовать, внедрить в качестве лечения. Это на сегодняшний день очень перспективное направление, так называемое ноу хау – иммунотерапия, или онкоиммунология, когда пытаются, путём использования определённых препаратов, силы организма мобилизовать так, чтобы они дали отпор, уничтожили опухоль в организме.
Конечно, такие препараты применяются не при всех локализациях опухолей, но в некоторых случаях имеют большой успех.
Надо раньше!
- Рак - это мировая проблема, с этим везде примерно одинаково тревожно или есть очаги благополучия?
- Мы с коллегами бываем на конференциях, где присутствуют доктора из Европы, Японии, Америки. Везде существует эта проблема, это лишь кажется, что у нас она острее, ужаснее. Нет. Хотя, на ранних стадиях болезни диагностируют лучше, чем в России. В Америке, к примеру, выявляемость рака молочной железы на ранних стадиях – 70-80 процентов.
- Но это зависит от менталитета человека.
- Верно! Когда тебе есть что ценить, ты занимаешься своим здоровьем.
- К слову, поясните как специалист почему Анжелина Джоли решилась на удаление груди, с целью профилактики онкологии? В тот момент, думаю, многие застыли в недоумении…
- Наукой доказано, что риск развития рака молочной железы и рака яичников напрямую связан с наличием определённого гена, который выявляют по анализу крови. Если этот ген есть, то с вероятностью более чем 80 процентов со временем разовьётся опухоль. Вместе с тем, существует методика подкожного удаления молочных желёз в целях профилактики, вместо них ставят силиконовые импланты. Это снижает риск развития опухоли, но полностью его не исключает.
- Черногорск специфичен в разрезе заболеваний?
- Нет, хотя общая заболеваемость в городе высокая, цифры лишь немного ниже, чем в Саяногорске. А в целом заболеваемость в районах республики примерно одинаковая.
- Когда думаю, как начать статью, может появиться сотня вариантов – вот так выразиться или эдак. А у вас есть возможности для творчества при операциях? Может быть, спорите с коллегами, приходите к какому-то мнению?
- Не в хирургии есть люфт для творчества, а в определении тактики лечения, поскольку иногда можно начать с операции, а в каких-то случаях – с химиотерапии или лучевой терапии. Цель – достичь лучших результатов. Поэтому в онкологии при лечении пациентов тактика, как правило, определяется комиссионно.
три кита
- Вы с коллегами уже с полувзгляда, полуслова друг друга понимаете?
- На сегодня всё проще – есть протоколы лечения и рекомендации, которым надо следовать. Года три назад у нас была выездная комиссия из Москвы, оценивали, как мы работаем. Увидели, что всё, что возможно выполнить, мы делаем. Единственное, на что обратили внимание, - на недоукомплектованность определённым оборудованием, на отсутствие в регионе лучевой терапии.
В онкологии ведь три кита – хирургия, химиотерапия, лучевая терапия. В каких-то ситуациях (к примеру, при поражениях кожи) показана лучевая терапия, однако приходится прибегать к хирургическому лечению. К тому же, есть определённые сроки между операцией и лучевой терапией, а они, к сожалению, не всегда выдерживаются из-за того, что пациентам из Хакасии приходится ездить на лучевую терапию в другие города, самый близкий из которых – Красноярск. Хорошо, что в Абакане начнётся строительство радиологического корпуса. Причём, современного, с достойным оборудованием.
- Расскажите о высокотехнологичной помощи, есть такая в онкодиспансере?
- Да, получены лицензии на оказание высокотехнологичной помощи (ВМП) три года назад. Из методов лечения, которые входят в перечень ВМП, на сегодня выполняются обширные комбинированные операции с резекцией одновременно более одного органа. Делаем одномоментные операции на кишке и печени; операции по реконструкции, восстановлению молочных желёз после удаления, одномоментные или отсроченные; операции по восстановлению проходимости кишечника, когда, бывает, выводят кишку в бок при опухоли прямой кишки, и при отсутствии прогрессирования болезни, при отсутствии метастазов, через какое-то время возможно сопоставить кишку, чтобы физиологический процесс был восстановлен.
- Как быстро в провинции делаются такие шаги, внедряются новые методики?
- Знаете, от чего это зависит? От желания докторов, от того, «горят» они темой или нет. От их азарта, интереса зависит. К примеру, доктор Александр Николаевич Демаков заинтересовался пластической медициной. Окончил ординатуру по пластической хирургии, получил сертификат, и сегодня, когда появилась возможность оказания ВМП, у пациенток Хакасии есть возможность вновь почувствовать себя полноценными женщинами, поставив вместо утраченной молочной желёзы имплант. Согласитесь, не загорись Александр Николаевич в свое время интересом к пластической хирургии, вряд ли сегодня в Хакасии была бы освоена данная методика.
- А в целом, каковы результаты работы докторов онкодиспансера?
- Результаты пятилетней выживаемости наших пациентов практически не отличаются от российских, а при некоторых локализациях они лучше.
- Как вы это отслеживаете?
- По каждой локализации опухолей делаем ежегодные отчёты – сколько человек, с чем, в какой стадии поступили, каковы результаты лечения. Пациенты состоят на учёте, периодически встречаемся и наблюдаем, что и как.
- А чудеса бывают?
- Я в чудеса не особо верю. А верю в силу профессионализма и в горячее желание пациента поправиться путём строгого выполнения предписаний врача.
Не так страшен чёрт?..
- Какие обследования надо делать как Отче наш? Что люди пропускают?
- В первую очередь, надо быть внимательным к себе, прислушиваться к своим ощущениям. К сожалению, на ранних стадиях рак практически всех локализаций не проявляется никак, кроме того, что бывает на коже, и «поймать» его в начале процесса тяжело.
Женщинам необходимы самоосмотр груди, периодические обследования путём маммографии. А что касается лёгких, желудка, кишечника, рекомендуется хотя бы раз в год посещать специалистов, сдавать кровь на анализ, делать флюорографию. Да, по снимкам тяжело поставить рак лёгких первой стадии, тем не менее, при периферических образованиях такое случается, у нас есть пациенты с первой стадией рака лёгкого.
- А онкомаркеры?
- Онкомаркеры - не метод выявления онкопатологи на ранних стадиях. Не стоит ставить их на пьедестал, потому что в большинстве случаев их показатели могут повышаться и при воспалительных заболеваниях. Сдавать такие анализы бездумно вряд ли есть смысл.
- Курильщиков ругаете?
- Ругаю, и сам не курю. Курение – основная причина развития рака лёгкого и одна из основных причин развития опухолей желудка, мочевого пузыря, мочеполовой системы. При этом надо понимать, что после того, как курильщик со стажем бросит курить, его лёгкие будут восстанавливаться лет десять.
- Цвет лёгких у курильщиков сильно отличается?
- В нашей котловине и не у курильщиков лёгкие не светлые, у курильщиков – того хуже. Альвеолы забиты, организм страдает от недостатка кислорода.
- Слышали о хирурге-онкологе из Санкт-Петербурга, который у себя обнаружил рак желудка и не стал этого скрывать, ведёт свой блог?
- Конечно, слежу за его историей, подписан в соцсетях.
- Что из его мыслей цепляет?
- Самое главное - человек мужественно принял диагноз, героически. Рассказывает, что он делает, как лечится, показывает другим, что лечиться необходимо, и пока у него ситуация неплохая, хотя опухоль нашли в запущенном состоянии. Проблема в том, что человек, который полностью отдаёт себя профессии, которого всегда ждут пациенты, имеет огромное чувство ответственности, которое, видимо, не позволяло заняться собой. Даже если простынешь и чувствуешь, что надо хоть немного отлежаться, с нашим графиком приходится обзванивать десятки пациентов, которые ждут приёма по несколько дней.
Так вот, опыт коллеги учит тому, что, может быть, эта болезнь не так страшна, как её, будто чёрта, малюют.
Воля жить
- Будь ваша воля, что сделали бы, чтобы пациентов было меньше – в плане экологии, курения, невоздержанного пития, нервов? Может, в целом не умеем радоваться жизни, это ж такая тонкая материя!
- Если проанализировать факторы возникновения опухолей, на мой взгляд, по большей части это следствие образа жизни - что едим, умеем ли радоваться и отдыхать, какова атмосфера на работе. Без сомнений, нужен позитивный настрой. Если постоянно думать о болезни, бояться её, может, когда то и заболеешь, мысли ведь материализуются. Поэтому необходимо понимать, что болезни – лечатся, а жить надо сегодня.
А будь моя воля… Географическое положение местности, когда города лежат в котловине, надолго задерживает выбросы многочисленных печек частного сектора в воздухе. Черногорск, Абакан, Минусинск зимой в чёрном тумане. А у нас под боком – Саяно-Шушенская ГЭС, которая производит колоссальное количество электричества. Наверное, должны появиться экологические программы, которые позволили бы населению использовать для отопления электроэнергию, раз наш край не газифицирован. В таком случае лет через 10-15 мы бы заметили снижение онкологической заболеваемости. В Томске есть возможность пользоваться газом, так там снег белый. У нас же, если весной его копнуть, увидишь, сколько раз он шёл – по чёрным полоскам, как по годовым кольцам на деревьях.
Питание тоже порой не поддаётся никакой критике. Если даже в качестве передач больным после операций передают батоны копчёной колбасы, о какой пищевой культуре можно рассуждать? Самообразование в этой области жизненно необходимо, люди не знают или не хотят знать очевидного о правильном, сбалансированном питании, о том, что эти правила надо соблюдать постоянно, приучать к ним детей.
- Как думаете, нацпроект в области медицины действительно поможет прорваться?
- Благодаря нацпроекту наконец-то чувствуется, что тему оказания онкологической помощи теперь рассматривают под несколько другим углом. Планируются мощное финансирование, переоснащение клиник оборудованием, в том числе – и нашего онкодиспансера. Вот-вот начнётся строительство корпуса для проведения лучевой терапии, которое без онкологической программы не реализовалось бы ещё много лет.
Большое количество финансов планируется направить на лекарства для пациентов, потому как на сегодня ряд препаратов при прогрессирующей болезни, запущенных формах стоят колоссальных денег, на курс лечения может уходить более миллиона рублей. А в ряде ситуаций лечение нужно проводить пожизненно. И если программа будет реализована, результаты лечения должны улучшиться. При этом, ещё большее внимание надо уделять профилактике.
По всем фронтам
- Ума не приложу, как вы находите слова для общения с людьми, у каждого из которых – трагедия.
- Это делается не на автомате. Сложно. Здесь главное – настроить человека всеми силами помогать себе, доктору, сделать так, чтобы он не доживал, а жил.
- А для врачей психологическая помощь есть?
- Есть программа, которая финансируется фондом Олега Дерипаски. В её рамках врачи проходят курсы по предотвращению профессионального выгорания, но этого, конечно же, недостаточно.
- А ещё надо уметь отдыхать.
- Да, к примеру, на горных лыжах, у нас в Ергаках или на море. Выезжаем с семьёй, друзьями.
- И отвлекаться, читать, к примеру. У вас в смартфоне сегодня какая книга?
- «Будет больно», автор - англичанин Адам Кей. Она о докторе, который закончил карьеру на пике ее развития. А ещё любопытно сравнить английскую и нашу системы здравоохранения. Многое похоже, даже система обучения! Разница в подходах – и к обучению, и к процедуре лечения. А ещё здесь в очередной раз нашёл подтверждение незыблемому правилу: надо отдаваться профессии и очень много работать, только тогда чего-то добьёшься.
-К слову, о заграницах. Ваши пациенты пробуют лечиться за пределами республики?
- Да, самые популярные направления – Израиль, Германия, Москва. В Москве есть клиника, где можно пройти то же лечение, что в Германии, только на порядок дешевле. Я интересовался у пациентов, которые прошли лечение в Израиле, их впечатлениями. Выяснилось, что единственное отличие – в общении, постоянном плотном контакте с врачом. А у наших докторов, к сожалению, не всегда находится время на продолжительное общение. Вместе с тем, какие-то точки опоры больным необходимы. Это означает, что сегодня за их психологический настрой отвечают в основном родственники. Или специалисты волонтёрских фондов, психологических служб. Впрочем, может быть, наступит время, когда у докторов появится возможность с каждым из тех, кого подкосил опасный недуг, работать «по всем фронтам». Так, как это должно быть в идеале.
Максим Олегович после разговора распахнул дверь для пациентов. Для их боли, страхов, для того, чтобы спасать. Удачи вам и везения всем, кто сегодня – в тех самых очень людных коридорах, где оглушительно тихо.
Марина КРЕМЛЯКОВА, фото автора
«ЧР» № 96 от 11 декабря 2018г.