- Валентина, ты знаешь, что 6 апреля отмечается День работника следственных органов? Хочу рассказать тебе о замечательнейшей женщине, многодетной маме и отличном профессионале Ирине Киреевой, - с таким предложением обратилась ко мне председатель совета ветеранов ОМВД Черногорска Любовь Шпарло.
Что ж, мы всегда с интересом слушаем рассказы об интересных людях.
- Я с ней познакомилась еще в 80-е, когда сама служила в милиции, - продолжила Любовь Константиновна, - и с тех пор мы поддерживаем отношения. А несколько лет назад, когда образовалась наша ветеранская организация, Ирина Николаевна стала моим первым соратником и помощником. Ты просто не представляешь, какая это замечательная и разносторонняя личность! Сложно представить, что она чего-то не смогла бы сделать. Прекрасно поет, а как рисует – загляденье. Еще, именно благодаря ей, я открыла для себя песни Ваенги. Раньше слышала их, но как-то проходили мимо, а вот в исполнении Ирины сразу зацепили меня. Настолько душевно, по-своему она их поет. Кстати, у нее, между прочим, музыкальное образование есть, это помимо двух высших. Вот какие люди у нас работали в отделе. Она и сейчас на всех наших праздниках выступает, сама пишет сценарии, ведет встречи и поет – когда одна, когда вместе со своими подшефными девочками из ЧГТ, и всегда полностью отдается делу, чем бы ни занималась – работала ли следователем, или выступала на сцене.
После такой характеристики я не могла не отправиться на встречу с Ириной Киреевой. Моментально договорились по телефону о встрече, и вот я уже вхожу в кабинет адвоката, сейчас Ирина Николаевна работает в этой профессии. На пороге меня встречает улыбчивая, доброжелательная женщина, и только позже, разговорившись, замечаю, какой цепкий взгляд у нее, кажется, что просвечивает тебя не хуже рентгена. Впрочем, что ж удивляться, два десятка лет отдано следствию, из них немалая часть - служба в должности старшего следователя по особо важным делам СУ при МВД РХ, а это самая высокая профессиональная ступенька.
- И о чем вы хотели со мной поговорить? - спрашивает Ирина Николаевна.
- О многом: о работе, о жизни, о вас. Всегда интересно, как люди выбирают будущую профессию, тем более если она такая, скажем так, суровая. Все же это не цветы выращивать, а день за днем общаться с преступниками, среди которых и бандиты, и грабители…
- Вообще, с детства мечтала стать адвокатом. Однажды в школе был выездной суд, я в классе шестом училась, судили мальчика, который похитил сумку у женщины. Защищал его адвокат Россолько. Как Плевако был всем известен в рамках Российской империи, так Россолько в нашем городе. И это заседание мне навсегда отложилось в памяти. После школы поехала поступать в Свердловский юридический институт, но недобрала всего один балл и не прошла по конкурсу. Вернулась в Черногорск, здесь с легкостью со всеми пятерками поступила в Абаканский филиал Красноярского политехнического института, на специальность инженер-строитель. А на четвертом курсе пришла на службу в органы внутренних дел. Так 29 декабря 1981 года стала следователем. Но потом все равно добилась своего – окончила Красноярский государственный университет, получила профессию юриста.
Начинала с простых расследований, но их было много, одновременно вела 20-25 уголовных дел. В то время мы еще работали в старом здании милиции, кабинетов катастрофически не хватало, поэтому мне пришлось поочередно посидеть вместе с каждым следователем. Уходит кто-то в отпуск, я тут же занимаю его место. Но зато от таких перемещений и плюс был большой, у каждого из сотрудников я чему-то училась, набиралась опыта.
- Так и стала следователем, хотя мечта об адвокатуре оставалась, - продолжает Ирина Николаевна. - Впоследствии, не раз говорила спасибо своей службе, она дала бесценный практический опыт. Вообще я против того, когда сотрудник приходит сразу на большую должность. Уверена, он должен пройти все ступеньки, начиная от простого следователя на «земле», только тогда будет понимать всю специфику работы. И надо сказать, работа следователя мне сразу понравилась, конечно, тяжело, занимала много времени, но вместе с тем настолько интересно, это вызов твоим интеллектуальным возможностям, приходилось очень много читать, узнавать нового.
- Не могу не задать вопрос: вы столько лет проработали следователем, а теперь адвокат. Вам не кажется, что это несколько парадоксальный переход, образно говоря, по другую сторону барьера?
- Это очень хороший вопрос! Когда я пришла в следствие, тоже так же думала – все, адвокатом ни боже ж мой! Ведь следователь наделен властными полномочиями, за ним вся сила государства, защита, помощь коллег – оперуполномоченных, участковых и т.д. Адвокат же – один. И были размышления – ну как так, сначала ты столько лет привлекаешь к уголовной ответственности, а потом вдруг сесть по ту сторону стола, защищать подозреваемых, обвиняемых, подсудимых. Но с возрастом поняла, это не совсем так. По закону об адвокатуре и адвокатской деятельности я оказываю квалифицированную юридическую помощь. То есть защищаю не преступление, а человека. И если человек оступился, нарушил закон, я слежу за тем, чтобы лица, которые:
А: расследуют уголовные дела, привлекают к уголовной ответственности;
Б: рассматривают дело в суде - не нарушали закон в отношении этого лица.
Даже в тех случаях, когда человек сознается в преступлении, казалось бы, чем ему можно помочь, но есть чем – я могу разъяснить закон, правовые последствия того или иного решения. Например, что дает рассмотрение дела в суде в особом порядке. Какие смягчающие обстоятельства есть. Бывает, что человек может оговорить себя и т.д.
Если не признает свою вину, тоже много моментов, которые не упустит адвокат – квалификация преступления, например, вменяется грабеж, на самом деле кража, а это совершенно другая статья, другое наказание.
Конечно, первый год для всех, кто уходит со службы, например, из следствия в адвокатуру, приходится очень тяжело. Происходит внутренний перелом. Но мне повезло, я этого не почувствовала. Когда ушла на пенсию и собиралась в адвокатуру, меня попросили преподавать студентам ЧГТ юриспруденцию, тогда открылось отделение «правоведение» у нас в городе. И десять лет там проработала. Причем нагрузка была такой, что вздохнуть, подумать было некогда. Преподавателей не хватало очень, по сути, работала одна. Представьте, в день шесть групп – шесть пар, а ведь потом надо практические работы проверять, готовиться к семинарам. Нужно изучать документы, нормативные акты, составлять курсы лекций. Особенно тяжко было в 2001, когда кардинально изменили кодексы – УПК, КоАП, Трудовой. Сложно было найти материалы, тем более что интернет еще не получил такого распространения, как сейчас.
Есть восточная пословица «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». У меня же так получалось, что я всегда жила в сложные времена, и когда в МВД работала, и на пенсии. В 1997 приняли новый Уголовный кодекс РФ, появились совершенно новые статьи, декриминализированы прежде существующие. По сути, кодекс обновился процентов на 80-90, приходилось очень много изучать статей, пояснений к ним. Но работать было интересно, оно того стоило.
- Вы столько лет были следователем, затем с 1996 – старшим следователем по особо важным делам в СУ МВД РХ, то есть вели особо серьезные дела, расследовали преступления, совершенные бандами, разбойниками. Неужели не боялись, что впоследствии вам отомстят?
- Недавно с коллегой, Ольгой Викторовной Демидовой, разговаривали на эту тему, и у обеих одинаковое чувство – когда служили, страха не было вообще! Я чувствовала за собой мощь системы. Бояться стала, когда вышла на пенсию, на улицу страшно стало выходить, ведь что у нас творится! Тогда же – нет. А ведь случаи бывали разные.
В прежние годы в милиции дежурил лишь один автомобиль, и понятно, что когда нас отправляли на место преступления, машина оставляла меня и оперативника и уезжала. К примеру, как-то приехали на «подкол» в Шанхай, понимаете, какой район. Два часа ночи. Мужчины пили, что-то не поделили и один другого вилами «пырнул». В комнате человек 10 – половина «влежку», вторая пьяная ходит. Опер пошел искать то ли подозреваемого, то ли улики, я одна сижу в комнате, протокол составляю. Мне двадцать лет, вся жизнь впереди, кажется, что ведь всякое может быть, но нет, не боялись.
Один раз только стало несколько не по себе. Работала по банде, которая грабила магазины, квартиры в масках, с пистолетами. И вот я разговариваю с потерпевшим, спокойная беседа, а потом узнаю, что он был организатором банды, но по другому делу, на его счету несколько убитых и закопанных людей. То есть мы с ним ведем разговоры о его «беде», а он в это же время совершает убийства. Когда узнала, страшно не было, но как-то неприятно.
- А с убийствами приходилось дела иметь? Удалось ли привыкнуть к трупам, крови, всем этим жутким вещам?
- Непосредственно не имела, такими преступлениями занималась прокуратура, но есть исключение, если убийство совершил несовершеннолетний, тогда это была наша подследственность. И были страшные случаи. Как-то в Абакане подросток 14-ти лет убил своего десятилетнего друга за магнитофон, позавидовал просто. А мальчик погибший из хорошей семьи, родители долго ждали рождения ребенка, больше иметь не могли, старались для сына сделать многое - и тут такая смерть. Как выяснилось, подросток заранее приготовился, взял кочергу и пошел в гости. Малыш открыл дверь, а когда повернулся спиной, то ему на голову обрушился первый удар, затем убийца стал гоняться за ним по комнатам, колотил кочергой, душил. В конце концов убил в коридоре, чтобы родители сразу не увидели, накрыл его одеялом. И страшно было смотреть эти фотографии, на которых стены, пол, все в крови, половины черепа нет. Жуткие описания с места преступления. И просто непонятна была эта жестокость, вот так, за какой-то магнитофон лишить ребенка жизни. Тяжело.
Вообще же скажу, что в случаях убийств, дорожных происшествий с трупами главное – абстрагироваться. Идет работа и все. Ну, стала бы я плакать на месте происшествия, а в итоге бы неправильно оформила протокол и виновный смог бы избежать наказания, разве это хорошо?
- А после работы не было отходняка? Когда в память возвращается все, что видела, и уже можно дать волю эмоциям.
- Поначалу работу «приносила» домой, но с годами научилась этого не делать. Поняла, что в семью нести работу нельзя, не нужно, чтобы родные страдали от этого. Не всегда, конечно, получалось, но старалась оставлять проблемы на службе.
- И насколько удается держать себя в рамках? Ведь получается, что «зажат» все время – ни дома, ни на работе расслабляться нельзя, это же как трудно!
- Трудно, но необходимо. Следователь обязан очертить себе некие границы, за которые нельзя заступать. Да, ты можешь внутри себя сочув-ствовать подозреваемому и ненавидеть потерпевшего, но внешне никак это нельзя показывать, недопустимо, чтобы эмоции влияли на результаты работы. Это непрофессионально.
- И все же, чем конкретно так привлекательна ваша профессия? Ведь столько условий, ограничений…
- Я скажу так, если кто-то приходит в следствие, год прослужит и не уходит, то он становится фанатиком своего дела. Кто не ушел сразу, тот и дальше не уйдет. Следствие – это очень интересная профессия, она нужная, полезная, люди обращаются со своей бедой, проблемами, а мы помогаем. Чувствуешь свою нужность, что ты делаешь реальные дела. Не просто си-дишь, бумажки перебираешь, графики какие-то чертишь, а совершаешь важные поступки.
- Понимаю, что в каждой профессии есть свои тонкости, без которых специалист, как мастер, просто не состоится. Без чего не состоится следователь?
- Без умения понять человека и разговорить его. Одно из самых сложных в нашем деле – уметь выслушать длинный монолог, не теряя нить повествования, уметь вернуться к нужному моменту, не нервничать, не показывать скуки, не перебивать. Нужно готовиться к допросу так, чтоб по 20 раз не вызывать человека для уточнения каких-то моментов.
Следователь самостоятельно ведет дела, почти единолично, и лишь от его компетентности, объективности и даже нравственности зависит, как сложится жизнь людей, причастных к данному делу.
- Конечно, за годы работы у вас накопился порядочный багаж расследованных дел, и все же, есть такое, что вспоминается чаще?
- Так навскидку и не скажешь. Безусловно, интересных случаев было много. Например, как расследовали многотомное дело, которое можно назвать «вор у вора дубинку украл». Существовала преступная группа, организовавшая большое количество краж из квартир. И вот два лидера что-то не поделили, в результате один поджег другому квартиру. Приехали пожарные, наши сотрудники. Смотрят, а там – раз, одна номерная техника, магнитофон или телевизор, другая, третья. Оказывается, из ранее украденных предметов сбывали не все, что-то себе оставляли, а по нашим сводкам все эти вещи проходили. Так и нашли организаторов преступной группировки. Поджигатель не только подельника сдал, но и сам попался.
- Сейчас ваша детская мечта исполнилась. Вы адвокат. Не жалеете, что столько лет своей жизни отдали следствию? Вообще, что эта профессия дала вам?
- Нисколько не жалею, что путь был таким долгим. Думаю, это правильно. Работа следователя много принесла - прежде всего опыт. Сейчас мне достаточно взглянуть на материалы следствия, и я уже вижу ошибки, упущения, недостатки, если они есть. Человек без опыта потратит на это гораздо больше времени и не факт, что увидит недочеты, а они могут существенно повлиять на результат.
К тому же в последние годы работы в МВД я не просто расследовала дела по организованной преступности, но еще и служила в контрольно-методическом отделе. Вся Хакасия поделена на территории, и мы курировали свои районы, проверяли дела и т.д. И теперь я смотрю материал и сразу все вижу, все упущения. Это просто бесценный опыт. Во-вторых, практика общения с людьми. Они всегда разные, нужно найти к ним подход. В целом, если б можно было повернуть жизнь назад, я бы снова начала свою службу со следствия.
Беседовала Валентина СОСНОВСКАЯ, «ЧР» №39 от 6 апреля