Есть в обществе структуры, с которыми обыкновенный человек предпочитает не сводить близкое знакомство. Одно дело в книжке прочитать о боевых буднях стражей порядка или умной работе хирургов, другое – оказаться в числе их клиентов. И все же, обходя стороной эти организации, в душе живет невольный интерес – а как оно там? Вот и в отношении судей какие только разговоры ни ведутся, какие горячие споры ни разгораются – почему такое решение вынесли, почему за одинаковые преступления наказание выходит разное.
Разобраться во внутренней жизни этой ветви власти помогла председатель Черногорского городского суда Татьяна Рытикова.
- Татьяна Альбиновна, вы не так давно стали председателем Черногорского суда, всего полгода в этой должности, и, конечно, интересно, а что за человек пришел на это место? Чем занимался раньше, каким видит будущее третьей власти.
- Я «чисто судейский» человек, то есть, нигде кроме суда не трудилась. Как в 1991 году пришла в суд секретарем, так до сих пор и служу. Семь лет отработала секретарем в Красноярском суде. Затем приехала в Хакасию и с 1998 года начала трудиться в Абазинском суде, точнее, тогда была Абазинская постоянная сессия Таштыпского суда. Начинала стажером судьи, была судьей, заместителем председателя, председателем Абазинского суда. Словом, прошла все ступеньки. Семь лет служила в Верховном суде Хакасии. А полгода назад была назначена председателем к вам, в Черногорск. Надо сказать, работая в суде второй инстанции, поняла, что должность председателя мне по душе. По характеру я организатор.
- В суде есть определенная специализация: одни судьи занимаются гражданскими делами, другие уголовными, третьи - административными. Вы какой из этих категорий отдаете предпочтение?
- Я – криминалист. В суде существует специализация. Часть судей рассматривает уголовные дела и административные материалы (криминалисты), часть – гражданские дела (цивилисты). Всего в суде работают 12 составов, то есть 12 судей.
- Вы с самого начала отдавали предпочтение уголовным делам?
- Когда я работала в Абазе, в небольшом суде, то рассматривала все дела - и уголовные, и гражданские, и административные. Тогда еще не был сформирован и мировой суд, поэтому «мелкие» дела о расторжении брака и взыскании алиментов были тоже нашими.
- А с какими уголовными делами приходится чаще всего сталкиваться?
- На первом месте, конечно, преступления против собственности – кражи, грабежи, разбои, угоны. Бывают убийства, причинение тяжкого вреда здоровью. Много дел, связанных с незаконным оборотом наркотиков. И с целью сбыта, и без такового.
- Кстати, если вспомнить абазинскую практику. Насколько знаю, там достаточно много уголовных дел было связано именно с наркотиками. Между теми преступлениями и черногорскими большая разница? Все же этот район долгое время считался чуть ли не республиканским наркоцентром.
- Был период, когда дел в Абазинском суде этой категории было много. Прежде там пролегал прямой путь из Кемерово в Туву, соответственно, объемы перевозимых наркотиков были большими. В Черногорске тоже есть «серьезные» дела в отношении лиц, которым назначают длительные сроки лишения свободы. Зато много молодежи, которая «балуется травкой», а потом, неожиданно для себя, попадает на скамью подсудимых. Это происходит, в том числе, на мой взгляд, и потому, что недостаточно освещают в прессе вред, который приносят наркотики.
- Пару слов к этой теме: мы не раз слышали расхожее утверждение, что заболевание проще предупредить, чем лечить. То же самое, можно сказать, относится и к социальным проблемам, в том числе к преступности, особенно среди несовершеннолетних. Профилактикой занимаются пожарные, полицейские, инспекторы ГАИ. А суд принимает участие в этой программе?
- Да, мы считаем важным профилактику преступности, и я уверена, что наглядный пример может сделать гораздо больше, чем простые нравоучения. Буквально на днях, пригласили к нам на процесс по незаконному обороту наркотиков учеников восьмых, девятых и десятых классов школы №19. Обвинялся мужчина, который заказал через интернет синтетический наркотик, заплатил за него 500 рублей и в указанное время пришел, чтобы забрать товар, который ему привезли наркоторговцы и оставили в специально устроенном тайнике. Человек пришел туда, забрал пакет. Там-то обвиняемого и задержали сотрудники полиции. Несмотря на то, что наркотик мужчине был нужен для собственного употребления, действия его подпадают под уголовную ответственность: незаконные приобретение и хранение наркотических средств.
- Зачастую школьники, да и люди постарше, считают, что раз наркотик для себя, то это не является уголовным преступлением, а поэтому, мол, можно собирать ту же коноплю. И как ребята отреагировали на вынесение приговора?
- Перед процессом мы с детьми провели беседу. Как водится, многие смеялись, шутили, да и вопросы задавали такие же «легкие». Когда начался процесс, настроение изменилось, школьники поняли, что это все серьезно. И что неудача в личной жизни или бизнесе, толкнувшая человека на преступление, отнюдь не освобождает от ответственности. Мужчине был вынесен приговор с назначением наказания в виде лишения свободы условно на два года. При этом не следует думать, что это прощение его преступления. Нет. Если в течение определенного судом условного наказания он нарушит правила поведения условно осужденного, то получит уже реальный срок. И по глазам ребят было видно, что до них, как говорится, доходит вся серьезность положения. Поэтому, когда после процесса мы еще раз встретились с ними поговорить, тон беседы изменился.
- А какие вопросы задавали школьники, говорящие о том, что они прочувствовали – даже употреблять наркотики небезопасно в смысле наказания от властей, не говорю уж о медицинских последствиях?
- Спрашивали о мере наказания за то или иное преступление, за что привлекают к уголовной ответственности, за какие наркотики и за какой их размер. Например, для них было удивлением узнать, что, если, например, человек курит сигарету с марихуаной и передает недокуренную часть приятелю, то это уже будет сбыт наркотика, а, соответственно, более серьезное наказание. Словом, они задумались о поведении и ответственности. А это очень важно.
- Такие встречи с учениками вы планируете продолжить или это разовая акция?
- В этом учебном году встреч, конечно, уже не будет. Летом ребят сложно собрать. Но вот в следующем учебном году, надеюсь, мы проведем еще несколько подобных бесед, пригласим их на открытые судебные заседания.
- Если говорить о преступлениях, которые вызывают широкий общественный резонанс, то нельзя обойти тему осуждения и вынесения наказаний для водителей, которые совершили ДТП, находясь в нетрезвом состоянии. Особенно если при этом погибли люди, как, к примеру, нашумевшая трагедия в Абакане, когда среди бела дня на пешеходной дорожке пьяный водитель сбил двух детей и оба ребенка погибли. Интересна в этом случае позиция суда, надо ли искать смягчающие обстоятельства при вынесении приговора или стоит наказывать по полной?
- Безусловно, управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения недопустимо. Это приводит к трагическим последствиям, влекущим, в том числе, тяжкие телесные повреждения потерпевшим, нередко смерть. И наше законодательство, мы видим, становится все более жестким в отношении подобных преступников. Судебная практика показывает, что за преступления подобного рода назначается наказание, связанное с лишением свободы. Считаю такую практику правильной.
- И как часто все же судьи выносят наказание если не по максимуму, то приближенно к этой планке?
- Максимальное наказание ограничивается санкцией конкретной статьи. Вместе с тем, у каждого обвиняемого имеются смягчающие наказание обстоятельства, которые суд учитывает при вынесении приговора. Например, признание вины, явка с повинной, полное возмещение ущерба, наличие малолетних детей, нахождение на иждивении родителей, супруга и т.д. И законодатель не ограничивает список подобных обстоятельств. Однако хочу заметить, что смягчающие факторы отнюдь не означают, что мы позволяем человеку вообще избежать наказания. Наказание назначается в соответствии с законом и должно быть справедливым.
- Как часто осужденные, недовольные вынесенным решением, пользуются своим правом подать на апелляцию?
- Это смотря по каким делам. Если говорить о тех случаях, когда судья выносит решение о реальном лишении свободы, то практически все подсудимые затем подают на апелляцию, в надежде на снисхождение, смягчение наказания. Бывает, осужденные не согласны с размером компенсации морального вреда. Если же речь идет об условном наказании, обязательных работах или штрафе, то, как правило, осужденные соглашаются с решением и больше не требуют пересмотра.
- У вас достаточно большой судейский опыт, я имею в виду и семь лет секретарской работы. Скажите, за это время как-то изменилось отношение подсудимых к судьям?
- На мой взгляд, да. Люди стали более уважительно относиться к суду. С одной стороны, думаю, это связано с совершенствованием законодательства, с другой, ростом профессионализма судей, сейчас очень серьезные требования к кандидату, а, в-третьих, с влиянием обстановки суда на психологию человека. Ведь посмотрите, в каком здании сейчас находится суд, какие у нас кабинеты, охрана на входе, видеонаблюдение, символы власти, это все создает определенный настрой, который не склоняет человека шутить и снисходительно относиться к правосудию. Согласитесь, есть разница присутствовать на судебном заседании, которое проходит в маленькой комнатушке с облупившимися стенами или в большом, просторном зале.
- А какова в целом нагрузка на судей?
- Честно скажу, нагрузка очень большая. Судья по уголовным делам ведет в день по два, а то и три процесса, в зависимости от сложности. Судьи по гражданским делам и мировые в день могут до 20 процессов провести, настоящий поток. Одни вышли, другие вошли. Поэтому и рабочий день у нас реально ненормированный, часто приходится задерживаться на службе, отписывать и оформлять рассмотренные дела, читать материалы к предстоящему процессу, готовиться к нему, просматривать нормативную базу. Судите сами, у нас всего 12 судей, а только на сегодняшний день этого года в суд поступило 1100 дел, из которых почти две сотни уголовных и около восьмисот гражданских, а материалов по пересмотрам приговоров - 860.
- Давно хотела спросить, когда вы находите время читать тома уголовных дел? Ведь так понимаю, вы должны хотя бы просмотреть все материалы? А иное дело разрастается в десятки томов…
- Это на самом деле повышает нагрузку. Скажем, в деле по мошенничеству Даниловой было 117 томов, и прочитать, причем, внимательно, изучить, а не просто просмотреть, судья обязан. Конечно, мы не разбираемся детально в тех же бухгалтерских отчетах, заключение выносят эксперты, но знать материалы дела судья обязан. Еще одна трудность бывает, когда имеешь дело с большим количеством свидетелей по многоэпизодным делам. Ведь они же зачастую являются в суд не в «хронологическом порядке», и в итоге: сегодня ты слушаешь свидетеля, скажем, по 20 эпизоду, завтра - по 14, и лишь через некоторое время, наконец-то, выступает свидетель по первому (по хронологии) факту преступления. И все нужно держать в голове. Поэтому-то мы и говорим, что работа судьи это не синекура, здесь нужно обладать определенными чертами характера, иметь высокие знания.
- Но зачастую слышишь мнение, мол, за такую зарплату, как у вас, можно и посидеть вечерами, почитать документы…
- Знаете, наши доходы несколько преувеличивают. Честно скажу, юрисконсульт в средней фирме по деньгам выигрывает. И это по сравнению с судьей. Я уже не говорю о других работниках аппарата. Там ситуация совсем печальная. Зарплаты у них низкие, давно не повышались. Поэтому и получается, что либо у нас работают энтузиасты, и их не хватает, либо мы несколько лет готовим хорошего юриста, а он затем уходит от нас в какую-нибудь фирму. Безусловно, патриотизм, любовь к профессии и месту службы должны быть у человека, но не стоит забывать, что ему все же надо возвращаться в семью, где дети, которых надо кормить. Так что не так уж сладка жизнь судейского работника, как говорят.
- И еще об одном мнении хотелось бы услышать ваш ответ. Прежде такое явление называлось «телефонным правом» - некий «весомый» человек позвонил, скажем, тому же судье и посоветовал прикрыть дело или, напротив, по максимуму наказать подсудимого. Скажите, вам лично приходилось сталкиваться с подобным? На вас нажимали?
- В Черногорском суде, честно скажу, о подобных явлениях не слышала, а придумывать что-то не хочу. В Абазе, когда работала, можно сказать, отголоски доносились. Учтите, это же совсем маленький город и все друг друга знают, разговоры доходят и пожелания. Впрочем, я им не следовала, и никакого прессинга затем на меня не оказывалось. Я никогда не сталкивалась с фактами принуждения, хотя не буду утверждать, что таких настойчивых просьб вообще не бывает. Об этом мы слышим в прессе. Только отмечу, что судья независим в своей деятельности и подчиняется только закону, и о каждом таком случае давления на него обязан выложить информацию на антикоррупционных сайтах.
- Скажите, а каким-то образом в суде можно получить совет, что делать в том или ином случае гражданину, если у него возникли проблемы?
- Нет, консультаций мы не даем. Но вся информация о деятельности суда есть на специальных стендах, а также на интернет-сайте. Кстати, на стенде разместили типовые образцы некоторых заявлений в суд, например, об устранении ошибки в документах, о взыскании суммы; в мировом суде – о разводе, о взыскании алиментов и так далее. Это сделано для удобства людей. Зачем им тратить деньги на юриста, который бы составил такое заявление, если они могут написать сами, следуя опубликованной форме. Понятно, что все заявления в суд гражданин составить не может, бывают сложные случаи. Наши формы относятся к самым простым. Но это тоже помощь.
Вообще же, хочу отметить, что Черногорский суд отличается хорошими показателями в работе. Можно даже судить по тому, сколько других судов впоследствии были укреплены кадрами из Черногорска. В Верховном суде Хакасии работают пятеро черногорских судей, трое из наших коллег стали председателями судов в республике.
Беседовала Валентина СОСНОВСКАЯ, «ЧР» №58 от 27 мая 2014 г.