ПАЦАНОМ НА ШАХТУ
Сказать, что жизнь у Юрия Гавриловича была лёгкая, значит, соврать. Ребёнок военной поры, живший в деревне Шушенского района, он с малых лет узнал, что такое настоящий труд. Послевоенное восстановление страны спрашивало по всей строгости. Подростки работали, не особо уступая взрослым. Как вспоминает Юрий Кондрашов, в деревне пахали по 16 часов в день, никто не делал скидку на малолетство. И когда вдруг появилось объявление, что в Черногорске открылось горно-промышленное училище № 1 с двухлетним образованием, то Юрий вместе с приятелями, не долго думая, отправились в шахтёрский город поступать учиться. А было им тогда всего по 14 лет.
- Вскоре после начала учёбы нас сводили в третью и восьмую шахты, чтобы мы на практике увидели труд шахтёров, - вспоминает Юрий Гаврилович. - Трое ребят сразу убежали, испугались. Место работы не для слабонервных. Шахта есть шахта. А мы остались учиться. Мне понравилось. И сейчас из той десятки я единственный, кто остался живой. Сколько не интересовался, больше ни о ком не слышал.
Напомню, что шахты №№ 3 и 8 были открыты ещё в 30-х годах. Юрий Гаврилович вспоминает, что в третьей шахте многие крепления были деревянные, труд в основном ручной, и рубили уголь, и нагружали его в вагонетки без помощи механизмов. Но в этих шахтах хоть на-гора уголь поднимали с помощью лебедки, а ведь в то время оставались и такие предприятия, где на вывозке угля использовались лошади.
Впрочем, судя по рассказам шахтёра, работа с лебёдкой тоже требовала изрядного мастерства. И это при том, что трудились на погрузке-разгрузке в основном женщины.
- Хватали тонную вагонетку, крутили, цепляли к тросу и по уклону её вытаскивали на-гора, а там отцепляли и разгружали, всё вручную, - говорит Юрий Кондрашов. - Лебёдка была простая, вкруговую пущен канат и постоянно крутится, к нему специальным крючком надо было ухитриться прицепить вагонетку. Набросить крючок (его называли гусак) на канат так, чтобы он как был на залом пошёл и зацепился, а наверху быстро успеть отцепить его.
В наше время подобное устройство можно было увидеть на подъемнике горнолыжной трассы Самохвал, честно скажу – удовольствие на любителя. Неудобно, страшно и опасно. И это при том, что вес лыжника не сопоставим с тонной вагонеткой! Сложно представить себе, как женщины умудрялись справляться с тяжеленными вагонетками и не сбиваться с ритма.
НА «ХАКАССКОЙ»
Не успев окончить училище и сдать экзамены, Юрий вместе с одногруппниками пошёл работать на шахту. В 1957 году открылась шахта № 17, людей катастрофически не хватало, ведь в то время в Черногорске действовало с десяток шахт, вот и пришлось набирать злёную молодежь.
Рассказывает Юрий Гаврилович:
- Тогда Георгий Сергеевич Семикобыла, который был управляющим трестом «Хакасуголь», дал указание – лучших учеников училища отправить работать на 17-ю шахту. И 15 марта 1957 года мы пешком с училища пошли на шахту. Нас было десять человек с мастером, расстояние не сказать, что большое, километров 14. Шахта «Хакасская» на фоне старых, конечно, сильно отличалась. Во-первых, уже везде были конвейеры, очень хороший спуск и выход из шахты. А то ведь были такие сходы, что страшно смотреть, не то, что ходить. Во втором устье ствола внутри находился врубдвор, основные выработки были закреплёнными. Часть металлом, а часть уже забетонирована, как метро. На врубдворе находились зарядное устройство, водоотлив.
Пришли, нас определили по местам, я стал помощником путеобходчика. Специальности-то ещё у нас никакой не было, хотя учились мы на машиниста проходческих машин. Поработали немножко, меня заинтересовала электроаппаратура, нам дали всем оклад слесаря третьей руки. Самый маленький. Немного поработали, механик присмотрелся к нам, потом позвал меня и Валеру Елисеева и говорит: «Ребята вы хорошие, давайте-ка подучите билеты и сдайте хотя бы на слесаря. Хоть на вторую группу».
Я сдал экзамены с первого раза, Валерка со второго, а через месяц нам ещё раз сказали сдавать на разряд, и мы стали уже слесари первой руки.
Работал я тогда на участке внутришахтного транспорта. Он выдаёт уголь на-гора.
В 1958 году пришли на шахту новые комбайны «Донбасс 2 К», стали набирать группу машинистов комбайна. Нас было 15 человек. Семикобыла собрал со всех шахт лучших работников, конечно, в основном люди уже взрослые, но были и двое парней – я и Юра Коробков. А было мне тогда 17 лет.
Работали полный рабочий день, ни о каком детском труде не слышали. Смены были по 8 часов. Это потом стали по 6. Было тяжело, шахта обводнённая, руки замерзали так, что невозможно работать.
В 1958 году организовали первые курсы машинистов, пришёл первый комбайн, мы его изучали тут же, сами спускали в шахту. Нам нарезали отдельную лаву, № 4, мы сами монтировали комбайн, сами пробовали и сами внедряли его.
Конечно, комбайны были не такие мощные, как сейчас. Но лучше, чем врубовая машина. На такой я работал в 1959 году перед армией. Система простая: машина небольшой болванкой, диаметром сантиметров 15, снизу подрубает уголь, образуется щель. Затем бурили шпуры, закладывали взрывчатку и взрывали эту стену угля. Для чего внизу щель? Чтобы уголь не выносило в завал, а он как бы оседал на пол. Такая добыча была, потом вручную кидали на ленту. Комбайн был похож на врубмашину, но у него бар был уже на всю мощность угольного пласта (Такой бар вырезает из угольного пласта огромный брусок, который разрушается на куски, - прим.ред).
Система односторонняя – врубовая машина прошла пласт, затем её останавливают, разбирают и переносят вновь к началу пласта. Сама она возвращаться ещё не умела, это не комбайн. Конечно, производительность была низкая, но всё лучше, чем ручной труд! Впрочем, подчищали за комбайном вручную. Рядом с машиной шёл погрузчик, который скребками собирал уголь на конвейер.
ОПАСНАЯ РАБОТА
Юрий Гаврилович вспоминает:
- Помню первую гибель в шахте. Горный мастер залез в погрузчик спать, а комбайн включился, и скребками убило мужика. И на конвейер выбросило. Так мы начинали работать в шахте.
- Неужели в то время не придавали значения соблюдению техники безопасности? Сейчас-то как строго с этим…
- С техникой безопасности проблемы были серьёзные, хотя и следили за дисциплиной строго, но нарушителей хватало. Дикие случаи были! Курили в шахте, хотя это строго запрещено. Причём, чтобы не увидели, уходили в дальние забои, а там же скапливался газ, и взрывом могло так накрыть всех, что никто бы не выжил. У нас были специальные контролёры на входе в шахту – их звали табакотрусы, и это не прозвище, а должность.
Как-то мы с бригадиром поймали мужика, который смолил в шахте. Дали пинка и позвонили наверх: «Встречайте, к вам идёт курильщик». Начальники участков, конечно, не особо желали ЧП устраивать, выносить сор из избы. Но нам-то жить хочется! Я потом с начальником поругался из-за того, что он покрывал курильщика.
За свою жизнь я человек 15 похоронил на шахте. Электрослесаря убило, взрывник сам себя подорвал, тоже результат самонадеянности и пренебрежения техникой безопасности. Зарядил забой, стрельнул, а один шпур не взорвался, торчит в пласте. Мужики говорят, мол, давай подбурим, да подорвём, а он отвечает: «Я сейчас сам достану». Взялся ковырять и взрыв.
- Вам приходилось попадать в сложные, опасные, аварийные ситуации? Или, как человека ответственного вас ЧП миновали?
- Нет, конечно. Всякое было. Не всегда всё зависит от тебя лично.
Однажды у нас загорелась лента транспортёра. Дым сразу начался, мы с мастером пошли, определили место пожара, вывели людей наверх. Потом водой залили и дальше стали работать.
Другой случай был из-за гонки за показателями. Проходили восточный штрек, бетонной затяжки не было. А метры-то нужны, добыча, это перспектива для новых лав. Стали крепить по минимуму, затягивали только верхнюю часть свода, а нужно-то полностью. Затяжек 6-8 положили, а бока все голые, расклинили деревяшками, я на машину гружу, а сбоку вывалилось глыба, и меня придавило к гусенице машины. Сознание потерял, каску раздавило. Слышу, Аркаша Филиппов говорит: «Капут Кондрашову». Взял кнопку, машину выключил, они поняли, что жив, стали раскапывать, вытащили меня. Но шрам на голове до сих пор остался. А всё из-за того, что надо побыстрее, о ТБ не заботились, как следует.
- С какими ещё проблемами приходилось сталкиваться? Ведь у каждой шахты свои особенности, свой характер. В одной метана много, в другой выработки узкие, так то лёжа работать приходилось. А у вас, что было из сложного и неустранимого своими силами?
- Главная проблема – борьба с обводнённостью шахты. Способ один – сапоги, широкополая шляпа, потому что сверху тоже лило. Только руки поднял, сразу вода в рукава заливается. Простывали сильно, ревматизмом болели. Вода-то 3-4 градуса. Откачивали воду, но этого не хватало. В шахте центральный водоотлив, со всех выработок с маленьким уклоном вода стекалась туда. Как в тайге журчит ручей, так и в шахте журчала вода.
СПОРТИВНАЯ ЗАКАЛКА
- Старожилы города вспоминали, что нередко видели вас, когда вы на лыжах ходили на шахту. Это увлечение такое или автобусов не хватало?
- Увлечение, - улыбается шахтёр. – Я же спортсменом был. Занимался лёгкой атлетикой, кстати, это очень помогало в работе. Шахтёр должен быть физически сильным, выносливым, и спортивная закалка нужна.
Как сейчас помню, из старой выработки на новый пласт вёл трап, в котором было 97 ступенек. Я там на спор бегал с Вовкой Бобровым, тренировались таким образом. На шахту из дома на лыжах ходил. Сначала деревянных, чуть не самоделках, потом уже купил хорошие клееные. Лет 6 ходил на лыжах, пока снега были. Жил тогда на Девятом, за посёлок выйду, стану на лыжи и пошёл. Хорошо!
- Ваш подземный стаж 38 с половиной лет. Опыт огромный. Какие черты характера должны быть у настоящего шахтёра?
- Главное, было бы желание работать. Я не верю, что шахтёр – особо героическая профессия. Обычная. Я ведь пацанёнком пришёл, в колхозе так наработался, что в шахте по сравнению деревней отдыхал. Должно быть желание узнать что-то новое.
- В вашей семье ещё кто-нибудь работал на шахте?
- У меня вся семья со стороны жены шахтёрская! Отец жены Николай Николаевич Бородулин был парторгом на шахте № 8, когда произошёл взрыв в 1931 году. После чего он стал главным инженером. Тёщин брат тоже работал на шахте. Жена Галина Николаевна на шахте была мастером ОТК у неё 11 лет трудового стажа в шахте, оттуда же ушла на пенсию. Трое сыновей, все работали на шахте.
- Старые шахтёры рассказывали, что раньше многие детей своих приводили в забой или на проходку, показывали, где родители трудятся. Вы своих парней водили на семнадцатую?
- А как же! До армии все мои парни работали на шахте. Ещё школьниками они знакомились, как уголь добывают. Тогда проще с этим было, разрешали на рабочее место подростков приводить, показывать им, что и как устроено. Хорошее, полезное дело. Дети знали, где работают родители, лучше понимали их. Как-то я даже со старшими сыновьями комбайн починил. Парням было интересно, и к окончанию школы они уже понимали, какая работа их ждёт.
- Не могу не спросить, а за что вас Орденом Ленина наградили? Это такая высокая честь, мало кому за труд вручали.
- Орден Ленина получил, когда уже был бригадиром. Соревновались мы с Девятой шахтой «Енисейской», выходили победителями. Раньше интересно было работать, соревнования много дают для тонуса. Сейчас, впрочем, тоже смотрю стали развивать это.
Не спорю, материальная сторона очень важна, но и про моральную нельзя забывать. Благодарности, почётные грамоты, медали, ордена это сильный стимул в работе. Конечно, было разное в жизни, и тяжело, и опасно, но никогда не жалел, что выбрал такую профессию. Она интересная, требует сил, ответственности и знаний. За годы работы на шахте прошёл все участки, только что взрывником не работал. А так везде пришлось.
Беседовала Валентина КОРЗУНОВА, фото Алины ОГНЕВОЙ.
"ЧР" №25 от 7 апреля 2020 г.