Черногорец Олег Колебаев с 1984 по 1986-й годы служил в войсках особого назначения (в радиоразведке) на юге Казахстана. Всего два года, а воспоминаний – на всю жизнь. Некоторые из них начал записывать, вот что получилось.
ДЕМБЕЛЯ И РОТНЫЙ
Только вернулись с учений, как вновь поступает команда готовиться. Учения какие-то образцово-показательные, поэтому комбат решает послать одних дембелей. Солдатское радио докладывает, что едем в предгорье. Значит, там будет холодно, хоть и лето началось. Загружаем в машины шинели, бушлаты, заливаем в дополнительные емкости воду. Знаем – воды там нет. Подходит новый ротный, который служит у нас менее года и с климатом не знаком.
- Почему шинели в машине? Для вас приказ командира части о переходе на летнюю форму одежды не указ?! – грозно кричит капитан - Выгрузить хлам!
- Так холодно там будет.
- Май месяц на дворе, раздолбаи, какой холод? Выкинуть хлам!
Выгружаем шинели, а когда ротный уходит, вновь их грузим и прячем понадежней.
Приехав в точку, быстро разворачиваем станции, настраиваем аппаратуру и заступаем на дежурство. Лето только началось, тепло, птички поют, трава еще зеленая, кругом маки цветут. Красота!
Утром пошел снег, температура упала до –10 градусов, с гор подул холодный ветер. Достаем шинели, бушлаты, на ноги наматываем вторые портянки. Стало теплей, можно дальше служить. Подходит, стуча зубами от холода, ротный.
- Есть еще теплые вещи?
- Так ведь на летнюю форму одежды перешли, товарищ капитан.
Водитель достает старый промасленный бушлат и молча протягивает ротному. Тот, пряча глаза, его одевает. А взгляды солдат красноречиво говорят: «Слушайся дембелей, капитан, майором станешь!»
КОГДА НЕТ ВОДЫ
Учения, лето, пустыня, пекло до +50. Единственное спасение от солнца, если ты не на дежурстве, спрятаться под машиной. Наше подразделение стоит вдалеке от части. Поэтому пищу и воду доставляют в последнюю очередь, по остаточному принципу. Очень хочется пить. Да тут еще вместо чая кисель привезли. Совсем плохо. Язык от жажды распух и царапает нёбо. Гортань сухая, разговариваем с трудом, экономим силы. Слышу, как где-то льется вода. Глюки уже что-ли? Нет, это водитель сливает из радиатора воду. Вода противная, со вкусом бензина и масел. Но это вода. Выпиваем воду из радиаторов всех машин. Вечером приехал комбат и приказал сниматься, учения закончились. Свернули станции, уложили антенны, докладываем, что ехать готовы, но не можем.
- Как не можем?
- Воду из радиаторов выпили.
- Все живы, здоровы?
- Все. Даже понос не прошиб.
Ждем еще сутки, когда воду для машин привезут. Учения продолжаются.
ЖАЖДА
В учебке занимаемся строевой подготовкой. Жарко, очень хочется пить. Однако днем много пить не дают, чтобы организм быстрее привыкал к климату. В перерывах между занятиями вертимся вокруг казармы, пытаемся проникнуть туда и наудачу напиться из крана. Но и туда нас не пускают. Вдруг на крыльце появляется ведро воды. «Молодцы дневальные, - думаем, - не дали умереть.» За секунды впятером выпиваем ведро. Выходит дневальный с тряпкой в руках: «Мужики! Дайте полы домыть! Уже третье ведро выпиваете!»
Никто не заболел, даже не чихнул. Да и отвращения не испытал.
ПРО КЛИМАТ
Когда уезжал из дома, была минусовая температура, а там до +45 градусов в тени.
Стоим на разводе на плацу. Из трёхсот солдат учебки половина - из Красноярского края, в основном северяне. Через какое-то время от солнечного удара начинают падать первые новобранцы.
- Кто там валится в строю? – кричит комбриг.
- Учебка, – в ответ.
- Загнать их в тень! – следует приказ.
В тени уже от теплового удара в обморок продолжают падать солдаты.
- Кто там падает? – опять кричит комбриг.
- Учебка.
- Так они же в тени.
- Это сибиряки валятся.
- В казарму их, - командует комбриг.
Прошло 2 года. Май, мы уже старые, закаленные воины. Стоим на плацу, рядом учебка из забайкальцев. Через несколько минут молодые начинают падать в обморок. Слышу шепот Мишки с Ермаковского района: «Салаги! Мы раньше только через полчаса начинали падать, а они и 20 минут выдержать не могут». «Измельчал народ» - соглашается Санька с Норильска.
Домой вернулся в июне, днем температура +32, я простыл. Мать беспокоится: «Где же ты, сынок, простыл, жарко же на улице». Отвечаю: «В тех местах, где я был, +32 летом - это очень холодно».
ЗЕМЛЯТРЕСЕНИЕ
Здание приемного центра представляет собой старый деревянный барак. Ночь, сидим на смене. Вдруг здание подпрыгивает, стены скрипят, ходят ходуном, деревянный пол изгибается волнами. Что такое? Землетрясение. Мы все сибиряки и поволжане, ни у кого опыта поведения в такой ситуации нет. Вот еще и еще толчок. Пол вздымается, и если ты на его верхушке, то как со снежной горки катишься вниз. Весело, хоть какое-то развлечение. Идем с дежурства в казарму, обсуждаем событие, делимся впечатлениями, смеемся.
Подходим к казарме – часть стены спального помещения вывалилась наружу. А если бы вовнутрь? Полроты бы не проснулось.
Сразу же замолкаем. Стихия - вещь серьезная.
СЛУЖБА
ПО РАДИОПЕРЕХВАТУ
Нести службу на боевом дежурстве по радиоперехвату было тяжело. Смена продолжалась 6 часов, потом полагался отдых 6 часов. В отдых входило время на прием пищи, политзанятия, строевую подготовку или хозработы по усмотрению ротного. Итого на сон после смены приходилось 1,5 – 2,5 часа. В сутки спали не более 5 часов.
Сидеть на твердой поверхности табурета, крутить ручку настройки, слушать в эфире трель морзянки 6 часов и сквозь это многоголосье распознать подчерк «своего» радиста радиостанции, которую ты «ведешь», успеть принять без ошибок радиограмму и дать команду на пеленг было очень утомительно. От ламповой аппаратуры в помещении было душно. Летом нам даже разрешали сидеть на смене в одних трусах.
В то время СССР и Китай взаимно «любили» друг друга. Знать, что делает и будет делать твой заклятый «друг», очень важно. Вот мы и присматривали за нашим «братом» по соц.лагерю.
Заступаю на смену, мой напарник Валера сообщает неприятную новость – «наша» радиостанция, за которой мы ведем радионаблюдение и перехват, сменила радиочастоту, и он ее за смену не нашел. Если и я ее за смену не найду, то это ЧП.
Время выхода в эфир «нашего» радиста известно, кручу ручку настройки, прошариваю все запасные радиочастоты. Нет ее и все! Работают разные станции - и наши, и китайские, но моей нет. Вот вещает неизвестная мне китайская станция, кричу соседу: «Коля, (называю частоту)». Тот сразу же настраивается на работу радиостанции, берет перехват. Ему плюс, нашел новую станцию в свободном поиске, будет поощрен. А мне некогда на нее отвлекаться, мне надо свою найти. Время радиосвязи прошло, следующий сеанс через полчаса. Надо искать. Перехожу на диапазон частот, где в основном слышны радиостанции «Радио Свободы», «Голос Америки», «Радио Мюнхена» и другие вражеские голоса. Вдруг сквозь помехи, слышу знакомый почерк – вот она где спряталась. Хитро! эти частоты наши постоянно глушат (включают радиопомехи), чтобы граждане СССР не слушали голоса врагов. Заодно и ее глушат, но получается, что только для нас, операторов радиоперехвата. А китайский радист спокойно передает радиограмму своему корреспонденту, и наши радиопомехи им не мешают.
В назначенное время выхода в эфир «своей» станции беру ее радиоперехват, отдаю команду на пеленг и мысленно с удовольствием посылаю неизвестному мне коллеге привет: «Ты хитер, товарищ Ли, но и я не лаптем щи хлебаю!».
ДИЧКА
В первые месяцы службы только два желания: поесть и поспать. В перерывах между занятиями сидим и вспоминаем, у кого что дома растет и что из этого можно приготовить. Каждый рассказчик в меру своей фантазии живописует райские сады своей родины и кулинарию. Доходит очередь и до меня. Еще толком не подумал, а язык уже выдает: «А у нас дичка растет». «А чито такое дичка?» - спрашивают меня уроженцы теплых краев.
И тут меня, как Остапа Бендера, понесло.
- О, это такая ягода, когда она не спелая, то дрянь. Но вот ударили ее первые морозы, она наливается алым соком, становиться прозрачной, видно каждую косточку, сок так и течет. Осенью дерево от ягод как будто рубинами усыпано. Возьмешь ягоду в рот - а она тает. И сладенькая, и кисленькая одновременно. А весной на ветках она вяленая, ну прямо чистый сухофрукт. Курага и чернослив – рядом не стоят!
- Слюшай, Олег, брат! После дембэля я к тэбэ заедю. Дащь немнёщко дички на рассаду? Я тэбэ в жёны сваю сэстру отдам!
Ну, что делать, соглашаюсь.
О ПОЛЬЗЕ ФИЗПОДГОТОВКИ
Ходит комбат перед строем и спрашивает:
- Бойцы! Вот сейчас на той сопке высаживается батальон китайских десантников, а наш автотранспорт выведен из строя, ваши действия?
- Биться до последнего патрона, а потом в штыковую атаку, - отвечаем хором.
- Отставить, неправильно! Вы должны бросить все, даже автомат, если он мешает, и бежать в тыл. Там получаете новую технику и садитесь на дежурство. Вы - радиоразведчики! Вы должны добывать разведданные, где и какие силы у врага! Без вас армия слепая! Ваше оружие – это пальцы и слух! А биться до последнего патрона, а потом в штыки и кричать «ура!» - на то у нас есть другие обученные этому делу войска.
И занялся комбат нашей физподготовкой. Каждый день в любую погоду бегали минимум 3 км, а в выходные дни был «праздничный» кросс с оружием на 10 км.
Проклинали мы тогда комбата.
Спустя год после армии на соревнованиях я легко выполнил спортивный норматив 1 разряда в беге на дистанцию 1 и 3 км.
Спасибо тебе, комбат!
P.S. Служба в армии - это тяжелый труд как моральный, так и физический. Но именно этот труд превращает вчерашних мальчишек в мужчин. И к этому труду надо готовиться заранее, чтобы армейские тяготы переносились легче.
«ЧР» № 14 от 21 февраля 2019г.