Весна в этом году ранняя, спешит из земли вылезти первая трава, распускаются почки, и от них не отстает наше ТВ. На месяц раньше ожидаемого срока телевидение разродилось «подарком» к 9 Мая. Речь идёт о нашумевшем номере Александра Петрова и Анастасии Антелава в проекте «Танцы со звездами». Том самом, где симпатичный солдат вермахта, отмеченный наградой за зачистку восточной Европы от «навоза истории», трогательно вступает в интимную связь с русской девушкой, поначалу испугавшейся нациста, а затем полюбившей его, видимо, за особо благородные человеческие чувства.
Признаться, то, что государственный канал в очередной раз мягко и ненавязчиво «гуманизирует» вермахт с одновременным демонизированием советских солдат, уже и не удивляет. Напротив, как-то привычно стало к Дню Победы ловить то художественные фильмы на эту тему, то, так сказать, публицистические программы, где советский строй уже не просто равняют с нацизмом, а и представляют его как более жестокую и античеловечную систему.
Поэтому и «танец нациста с подстилкой», как назвали номер в интернете, изумления не вызвал. Равно, как и реакция зала, дружно аплодировавшая актерам, и единодушие жюри, максимально оценившая фокстрот. Лишь привычное ощущение брезгливости и какой-то безысходности.
Однако вскоре пришлось удивиться. Интернет буквально взорвался возмущениями и в адрес танцоров, и в адрес жюри, и в адрес телевизионного начальства, выпустившего на экран это непотребство. Честно говоря, даже не припомню такого массового негодования по отношению к телевизионщикам.
Большинство заклеймило создателей номера как нацистских прихвостней и врагов России. Меньшинство попыталось объяснить, мол, ничего страшного в танце не было – обыкновенная житейская история, подумаешь, вражеский солдат влюбился в пленную и оказался человеком, а не конченной сволочью-убийцей. И адресуясь к оппонентам, требующим уголовного суда по факту пропаганды на ТВ нацистской символики, законодательно запрещенной в нашей стране, переводили стрелки в сторону, мол, если так, то и все фильмы про войну запретить надо, начиная с «Семнадцати мгновений весны», ведь там тоже есть нацистская форма.
Также удивительно оперативно отреагировало сначала руководство телеканала «Россия», извинившееся перед зрителями за номер и объяснившее: они «глубоко сожалеют, что номер вызвал противоречивые эмоции». А затем и Роскомнадзор, заявивший, что сама по себе нацистская символика не запрещена, а проверку танцевального номера не проводили, так как не поступало заявлений. Впрочем, думаю, скоро следует ожидать продолжения дела, так как заявления и в эту структуру, и в прокуратуру были направлены и членами Общественной палаты, и депутатами, и простыми гражданами страны.
И вот эта массовая реакция общественности - на самом деле явление уникальное в современной истории России. По крайней мере, подобных прецедентов не припомню.
Конечно, в истории войны были разные страницы, были разные немцы и разные советские люди. Впрочем, об этом немало писали и снимали в советские годы. Если на то пошло, то и в популярном сериале о Штирлице есть человечный немец. Так что дело отнюдь не в том, что нельзя показывать людей, которые и в сложные времена не потеряли нравственность. Как и не в том, что нужно попросту запретить символику третьего рейха. Речь идет немного о другом – а именно: как адекватно говорить на тему войны.
Вот посмотрите, программа «Танцы со звездами» вышла в канун Дня космонавтики. Причем в этом году он был юбилейным, 55 лет назад впервые в мире человек полетел в космос. И этим первым был советский космонавт Юрий Гагарин. Тот самый, который писал в своих воспоминаниях «Дорога в космос» следующие строки:
«Нашу семью выгнали из дому, который заняли немецкие солдаты. Пришлось выкопать землянку, в ней и ютились… Наш дом теперь облюбовал матёрый фашист из Баварии. Звали его, кажется, Альбертом. Он занимался зарядкой аккумуляторов для автомашин и терпеть не мог нас, детей. Помню, как-то раз младший братишка Боря подошёл из любопытства к его мастерской, а он схватил его за шарфик, повязанный вокруг шеи, и на этом шарфике подвесил на яблоневый сук. Подвесил и заржал, как жеребец. Ну, мать, конечно, бросилась к Боре, а баварец не пускает её. Что мне было делать? И брата жалко, и мать жалко. Хочу позвать людей — и не могу: спёрло дыхание, будто не Борьку, а меня повесили. Был бы я взрослым, я бы ему показал, этому фашисту треклятому».
Так что уж кто-кто, а Юрий Алексеевич однозначно бы не оценил креативность и гуманизм танцоров. По меньшей мере, даже это уже было неэтичным в действиях и руководства канала, и актеров, изображавших страстную любовь.
Кстати, возмущаясь номером, для многих как-то выпала из вида вторая линия – а именно поведение девушки. При этом те, кто оправдывал её внезапную страсть к нацисту, ссылались на общечеловеческие ценности, мол, война войной, а любовь везде нечаянно застанет.
Однако хочу напомнить, что, например, во Франции подобные вспышки любвеобильности назывались «лежачим коллаборационизмом». И после того, как нацисты, благодаря Красной армии, были вышиблены из страны, этим «ценительницам германского благородства» пришлось ой как тяжело. По самым скромным подсчётам, французские «гуманисты» признали порядка 20 тысяч женщин «национально недостойными», они получили поражение абсолютно во всех правах, кроме разве что права на жизнь. Их насильно обривали наголо, избивали, вырезали на коже свастику, голыми водили по улицам, сажали в тюрьму. Многие из этих женщин закончили жизнь самоубийством.
Аналогичная ситуация была и в Норвегии, также декларирующей следование общеевропейским ценностям. Впрочем, там даже пошли дальше. Женщин, у которых родились дети от отцов-немцев, лишали родительских прав, детей совершенно необоснованно и незаконно признавали умственно отсталыми и отправляли в дома для душевнобольных. Причем, есть данные, о том, что «нацистскую икру» и «недоумков», так называли этих детей, использовали для испытания медицинских препаратов.
Словом, европейцы, которые практически не сопротивлялись захвату своих земель третьим рейхом, не боролись против врага, в отношении женщин, «внезапно полюбивших фрицев», действовали, можно сказать, по инструкции Константина Симонова, которую он дал в стихотворении «Убей его». Помните строки:
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Так что, повторюсь, отсылки к общечеловеческим ценностям даже на войне критики не выдерживают. Если уж сами европейцы так относились к коллаборационисткам, то что можно говорить о нашей стране, где гнёт нацистов был на порядки страшнее.
И умиляться дамочке, которая «просто полюбила», это, по меньшей мере, безнравственно. Ведь любимый-то не за фермерские успехи «железный крест» получил, черно-бело-красная орденская лента вполне однозначно говорит, что партнер – опытный солдат, делом подтвердивший верность фюреру. И любить того, кто убивал, возможно, одноклассниц, родных, соседей, – это уже за гранью нормального.
Конечно, в истории нашей страны во время войны были и такие «лежачие коллаборационистки», только, боюсь, что сочувствия у сограждан они не вызывали. Впрочем, хочу особо отметить, что и такой тотальной ненависти и жестокости, как у «гуманных» европейцев тоже. По крайне мере, детей «немчиков» в сумасшедшие дома не помещали, головы не брили, свастики не вырезали.
И вот ещё что вспомнилось в связи с обсуждением танца и тех, кто оправдывает «нормальность отношений». У Константина Симонова в дневнике «Разные дни войны» есть показательный фрагмент, касающийся человека, который сотрудничал с немцами: «Этот человек был мне отвратителен. Отвратителен в гораздо большей степени, чем любой пленный немец. В силе этого чувства играли роль два момента: во-первых, он служил немцам, то есть был предателем. А во-вторых, может быть, я все же испытывал бы к нему меньшее физическое отвращение, если бы его можно было хотя бы считать принципиальным нашим врагом, убежденным, что Россия должна быть не такой, какая она есть, и что лучше отдать немцам часть ее территории, чтобы на оставшейся восстановить буржуазное или самодержавное государство, восстановить любой ценой, только бы не жить при Советской власти.
Но у этого человека явно не было никаких принципов, даже таких. Ему не было никакого дела до судеб России. Его интересовал только он сам, его собственная судьба, его собственное благосостояние. Он был для меня символом всего того спокойного, удовлетворенного и собой, и окружающими в условиях удачного стяжательства; всего того мещанского, уныло-жадного, что я ненавидел с детства. Как-то, помню, я прочел у Хлебникова замечательные слова о том, что отныне млечный путь человечества разделился на млечный путь изобретателей и млечный путь приобретателей. Так вот, передо мной и была частичка с млечного пути приобретателей».
И вот это, на мой взгляд, самое страшное, что «млечный путь приобретателей» пытаются представить как магистральный путь человека. Плевать на Родину, на всех, плевать на гражданскую ответственность, главное – удовлетворить свой эгоизм, а там хоть трава не расти. Но крайне радует то, что эту позицию разделяет меньшинство. И это ясно показала реакция на «танцы с фрицем».
Валентина СОСНОВСКАЯ. «ЧР» №30 от 21 апреля 2016 г.