Я памятью не торгую!

Дата публикации: 02.02.2016 - 05:53
Автор:
Просмотров - 857

 

В конце января привычно и ожидаемо в газетах и по телевидению вспоминали страшные блокадные дни Ленинграда, прорыв и освобождение города. Показывали, как люди несут цветы на Пискарёвское кладбище, где похоронены тысячи погибших от голода и холода в военные годы. Как наяву вспоминались застывшие ветки лип, словно, берегущих покой ленинградцев. И каждый раз читая материалы, смотря телесюжеты, на память приходило случайное знакомство на Невском проспекте с удивительной женщиной, бывшей ребёнком во время войны.

СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА НА НЕВСКОМ

Минувшей весной мне удалось попасть в Санкт-Петербург: как лауреата всероссийского конкурса СМИ «Правда и справедливость» пригласили принять участие во втором Медиафоруме. И хотя программа съезда была очень напряженной, всё же в день приезда удалось погулять по городу. Тогда-то и встретилась с Ниной Ивановной Логачёвой.

Во время довольно-таки резвого обзора Невского проспекта (хотелось увидеть как можно больше), внимание вдруг привлекли аккуратная старушка, тихо стоявшая у стены здания, и несколько книг, лежавших на продуктовой сумке. Надо сказать, что на книги у меня реакция, как у сеттера на зайца – моментальная стойка и всё внимание на печатные издания - а ну как что интересное!

Конечно, пробежка по проспекту тут же прекратилась, и, подойдя к пожилой женщине, увидела небольшие томики с названием «Письма с фронта Великой Отечественной войны». Открыла книгу, а там письма-письма-письма…

- Скажите, а сколько стоит книга? – раздался мужской голос за моей спиной. И гордый ответ:

- Молодой человек, я памятью не торгую. Книгу может взять любой, кому она интересна. Её я издала в память об отце, ведь только так мы можем проявить уважение к тем, кто сражался за наше будущее.

Пока я листала издание, читала отрывками весточки с фронта или письма из тыла, по одному, по двое подходили молодые и пожилые, питерцы и приезжие, листали сборник и, поблагодарив, уходили с книгами в руках.

- Позвольте, а вы тоже блокадница? – к автору сборника обратилась старушка, - А где вы жили?

- Нет, - ответила Нина Ивановна, - в Ленинград я попала уже после войны, в те годы мы были в эвакуации, но тоже мало хорошего…

Как это нередко бывает между людьми с похожими судьбами, между женщинами завязался разговор, невольным свидетелем которого я стала. Впрочем, ленинградки не только между собой обменивались мнениями, но и активно вовлекали в беседу тех, кто интересовался книгами.

- Ох, страшное то время было, - говорила визави издательницы, - меня-то эвакуировали только в 43-м, всех ведь пришлось схоронить - и маму, и братишку, и тётю. Помню, рядом с нами жили эстонцы, и как же мы им завидовали, что их депортировали! Они-то ведь живы останутся, а нам, как знать… Так и вышло. После войны уже они вернулись в Ленинград. Правда, не в нашем доме квартиру получили, так ведь и дома-то уже не было, под бомбёжку попал. Сначала-то ничего, тихие были, про ссылку особенно не говорили. А потом как начали права качать, что невинно пострадавшие! Не знаю, может, и невинно, да только у них-то вся семья в сборе, а у меня, считай, и не осталось никого. Отец, дяди, старший брат на фронте погибли, дед после войны уже умер, мама в блокаду. Так и жила я в детском доме. И сейчас им всё – и пенсии повышенные, и льготы, как репрессированным, а мне ничего не положено, хотя здоровье моё осталось в зиме 42-го…

- И не говорите, - отозвалась Нина Ивановна, - сколько уж лет говорят о детях войны, да ничего не делают, ждут, когда их вовсе не останется. Да недолго уже ждать-то, самым молодым за семь десятков перевалило. Ничего нам не положено. Книгу когда задумала, надеялась, что помогут мне её издать, ветеранские организации, городские власти, ведь это же не для меня, это всем нужно помнить, знать, письма с фронта не у всех же сохранились! Но отправили меня отовсюду с присказкой, мол, помирать, бабуля пора, а не заниматься непонятно чем!

- Так а как же… книжка-то вот? – удивилась собеседница.

- А так. В июле прошлого года встала у метро и стала песни петь, кто сколько мог, тот столько давал, а я собирала. Три месяца пела, ругань выслушивала. Очень меня одна блокадница стыдила: «Не стыдно попрошайничать?!» А мне было стыдно, когда я в школьные годы вместо кашемирового платья носила штапельное, выкрашенное в рыжий цвет, когда прятала ноги в некрасивых рыжих тапках большого размера под лавку, зиму и весну ходила в рваных полбатинках… Но мне не стыдно, что путем пения у метро я собрала 50 тысяч рублей для типографии, чтобы отпечатать фронтовые письма Великой Отечественной войны отца к нам, беженцам, и подарить их прохожим в честь 70-детия Победы.

ФРОНТОВЫЕ СТРОЧКИ

Благодаря художественной литературе, кинематографу у нас сложилось несколько странное мнение о жизни людей военных лет, и о фронтовиках, и тех, кто был в тылу или в оккупации. В этом впечатлении участник войны, отправившись на фронт, вроде как и забывал о своей довоенной жизни, о домашних заботах, а все помыслы устремлялись лишь на борьбу с врагом. Хотя понятно, что и на передовой думы о семье не оставляли бойцов, хозяйственные размышления не откладывались на «после войны». И это отношение особенно ярко видно в строчках писем, которые фронтовики отправляли домой. Письма Ивана Логачёва, отца Нины, тоже говорят об этом.

Такие сборники, на мой взгляд, крайне интересны и полезны тем, что как никакая художественная книга, способны передать всю гамму чувств, которые испытывал боец на фронте. Ведь читая эти строчки, приобщаешься не к пафосному интервью, не к публичному выступлению, где человек вольно или невольно, но не совсем искренен, а к словам, которые идут от души и предназначены только собственной семье.

У Ивана Логачёва, ушедшего на фронт в довольно немолодом возрасте - ему было за 40 - дома остались беременная жена и четверо детей. К тому же из родного дома они были вынуждены бежать - оккупанты наступали - и скитались в эвакуации. Не просто пришлось семье, родилась младшая девочка, но через некоторое время умерла. Однако и с четырьмя детьми хлопот немало, особенно в неустроенные, тяжелые военные времена. И в каждом письме слышна отцовская тревога: о том, чтобы хватило еды, чтобы дети выросли умными, честными, нравственными гражданами! В наше мирное-то время далеко не все родители так пекутся о моральном воспитании отпрысков, как об этом переживал на фронте боец Логачёв.

«Здравствуй, дорогой сынок Геник! 4 мая я получил твое письмо от 17 апреля сего года, за которое тебя крепко целую. Ты не в пример Толику (старший брат Гены – прим.ред.), не забываешь меня и частенько пишешь мне письма, хотя и небольшие. Чуть не к каждому письму ты прилагаешь свой рисунок. Это неплохо. Если ты интересуешься художеством, и это становится твоей страстью, то тебе следовало бы серьезнее заняться этим вопросом и поискать литературу, описывающую техническую работу начинающего художника, возможно, таковая имеется в местной библиотеке, абонентом которой ты состоишь».

Вы только подумайте, идет война, разруха, а отец за несколько тысяч километров от младшего сына руководит его воспитанием. Подсказывает, какие книги читать, на что обращать внимание. И такими советами наполнено почти каждое письмо.

Из письма Генику: «Мне понравился твой стишок про советскую нефть. Плохо, что последние строчки в трех куплетах заканчиваются одними и теми же словами. Это говорит, что ты стремишься к более легкой форме, вместо того, чтобы посидеть и придумать какие-либо другие слова, более ярко отражающие наших врагов, жаждущих советской нефти. Получил ли ты ответ редакции «Пионерской правды», полученный мной и пересланный в письме для мамы. Этот ответ говорит еще раз, насколько серьезна и трудна поэзия, постичь которую без настойчивой и упорной учёбы нельзя. Это тебе надо учесть. Одновременно держи связь с учителем русского языка в школе, постарайся установить связь с газетой «Пионерская правда», «Дружные ребята». Я недавно видел номер журнала от августа 1942 г. Шли туда свои стихи, рисунки, опиши положение с бумагой, возможно, они помогут тебе в этом вопросе».

Иной раз Ивану Логачёву приходится делать старшему сыну строгое внушение, ведь как же допустить, чтоб парень совсем отбился от рук!

«Здравствуй, дорогой Толик! Ты сообщаешь, что окончил учебный год на «хорошо». Это неплохо. Неплохо также и то, что ты начал работать. Это является некоторым облегчением для мамы. Но я предупреждаю тебя, что работая шофёром, необходимо держать себя дисциплинированно, вовремя следить за машиной, иначе она может тебя подвести в трудную минуту… Кроме этого я предупреждаю тебя, деньги заработанные отдавай маме, не кути с товарищами, не вздумай употреблять водку. Ни к чему хорошему это не приведет. Помни, сейчас война! Враг оголтело лезет на нашу Родину! От каждого из нас требуется честная, аккуратная и добросовестная работа, направленная на скорейший разгром ненавистного врага. С окончанием войны можно будет и погулять, и повеселиться. Сейчас же не до этого».

Вообще, немалую часть переписки фронтовика занимают именно бытовые вопросы. Советы по воспитанию детей, размышления о хозяйственных делах.

Из письма к жене Ольге: «В отношении трудности жизни приходится мириться. Ведь не установишь на рынке те цены, какие тебе нравятся. А в отношении безобразий, как-то: освобождение квартиры, вычеркивание иждивенцев из списков и прочее. Сообщай мне. Я через комиссара буду действовать на ваши административные органы, дабы они впредь не чинили подобных вещей».

О своих же бедах и трудностях Иван Логачёв старается не писать, видимо, не желая волновать жену. Даже сам фронт в его рассказах выглядит не таким уж страшным – просто очень длительная командировка, работа, которую надо выполнять. Даже там, на фронте, боец старается найти добрые и светлые моменты.

«Уже третий день стоит жаркая погода. Лес из кожи лезет, распуская свои листочки. Недели две, как начали куковать кукушки. Два дня назад слышал трели соловья. Природа ожила. В последние дни прошли дожди, и теперь ярко светит и даже печет солнышко».

Но нет-нет, а прорывается боль за страну, за тяготы, что принесли нацисты на нашу землю!

«Погода у нас стоит осенняя, довольно холодно, перепадают дожди. Не особенно приятно на занятиях ложиться в грязь и ползать, выполняя те или иные задания. Но всё это пустяки, лишь бы скорее перейти в наступление и погнать проклятых немцев, очистить от них нашу Родину, вернувшись в свою семью. Два дня тому назад исполнилось 16 месяцев, как началась никому не нужная бойня. Сотни тысяч семей разлучены, погибли, и всё ради чего? Всё ради того, что немцам захотелось повластвовать над нами, но этому не бывать. Рано или поздно их силы будут стёрты с лица Земли, вместо власти над нами они получат 3 аршина могильной земли».

И что самое удивительное в письмах Ивана – это отсутствие ненависти к конкретным немецким солдатам. Да, он зол на вермахт, Третий рейх, который мечтал захватить Советский Союз, на проклятого Гитлера, но эта злость не превращается в тотальное желание убийства немцев, как нации. Более того, не желает он смерти и пленным солдатам германской армии.

«Недавно один шофёр привез двух немцев, спавших с конвоировавшим их красноармейцем на краю дороги в нашу часть. Они, не веря больше в Гитлера, перешли на нашу сторону. Очень истощены, хлеба получают 300 граммов в сутки. Их завели в столовую, накормили…»

В книгу, которую составила Нина Ивановна, вошло 104 письма от отца, первое датировано 31 августа 1941 года, последнее – 23 марта 1945 года. Отец живым вернулся к семье, но подорванное на фронте здоровье, ранения, сложности послевоенной жизни дали ему всего два года, в 1947 Иван Логачёв скончался. А мать Нины сохранила на долгие годы пачки фронтовых писем, затем это наследство перешло в руки Нины Ивановны, и теперь эти записи доступны читателям. К сожалению, немногочисленным - тираж сборника всего 150 экземпляров. Но хочется верить, что в будущем книга будет переиздана, и на этот раз не на средства, собранные дочерью фронтовика у метро, а при более серьезной, государственной поддержке. Ведь это – общая память и общее дело.

Валентина СОСНОВСКАЯ, фото автора. «ЧР» №7 от 2 февраля 2016 г.

Новости по теме: